Валерий Каджая
ПОЧЕМУ не любят ЕВРЕЕВ

«Евреев мы все бесперечь ругаем, а взглянуть бы по-доброму, без косноглазия и залыганья: так ли уж зловинны иудеи российские в раскаленных красноязыких пожарах наших? Во всех ли бедах и горестных недомоганиях земель славянских змеится подлая тень мохнатохвостых раппопортов и циперовичей? Всегда ли в истории Российской гнездились лишь крючкотворные грязные лапы троцко-большевистских пригнетчиков? Вглянем по-доброму».
Илья Мильштейн, шутка.

Сам Александр Исаевич напрочь отвергает любые обвинения в свой адрес в антисемитизме. Послушать его, так лучших людей, чем евреи, в мире не сыскать. В нашумевшем интервью «Московским новостям» в связи с выходом первого тома «Двухсот лет вместе» на вопрос: «А в Вашей судьбе — сложной, тяжелой, отношения с евреями как складывались?» — Александр Исаевич даже расчувствовался.

«Личные отношения у меня были прекрасные с очень многими. Я понимал тонкость, чуткость, отзывчивость еврейского характера. И она мне вполне соответствовала, это давало возможность понимания на высоком уровне. Вот и с Левой Копелевым только к концу у нас испортились отношения, а были очень теплые, хорошие. Миля Мазин — лучший университетский друг мой, и по сей день… И вообще — не было никогда у меня обиды на эту сверхподозрительность к моим произведениям. Я знаю, что во мне нет того, что мне приписывают. Мне чудно, удивительно, что так подозревают. Но никогда мне это не давало побудительного импульса к ответу, и в личный план не переходило».

Как же не переходило? Как раз-то в личный план (в буквальном смысле) и перешло: жена ведь у Солженицына — еврейка. Человек перечислил своих друзей-евреев, расписался в полной любви к евреям вообще, к тонкости, чуткости, отзывчивости еврейского характера, а о самом главном — умолчал. Зачем было тратить столько слов, достаточно было привести всего один довод: «Братцы, да какой же я антисемит? У меня же Наталья Дмитриевна, жена моя законная, — еврейка! И дети мои, следовательно, тоже евреи...»

Но Александр Исаевич сей «отметный» факт своей биографии стыдливо замолчал, обошел стороной. Но поскольку Солженицын все-таки антисемит, а порой даже юдофоб, как бы не утверждал обратное, — об этом говорят красноречиво и «переклонно» его книги, то понять, почему он все-таки женился на еврейке — тут уж, действительно, без Фрейда или без кварты доброй горилки не обойтись.

А то, что юдофобия у Солженицына — «задавленная» (то есть, давняя), свидетельствует его первая жена Наталья Решетовская. А.И. рассказал ей случай из далекого детства, когда во время ребяческой ссоры обозвал своего одноклассника жидом. Конечно, по головке его за это не погладили, была ему выволочка, но вот как сам он описал ту детскую ссору спустя тридцать (!) лет в «Круге первом» — ну прямо Шекспир позавидовал бы!

«Двенадцатилетний Адам Ройтман в пионерском галстуке, благородно-оскорбленный, с дрожью в голосе стоял перед общешкольным пионерским собранием и обвинял, и требовал изгнать из юных пионеров и из советской школы — агента классового врага. До него выступали Митька Штительман, Мишка Люксембург, и все они изобличали соученика своего Олега Рождественского в антисемитизме, в посещении церкви, в чуждом классовом происхождении, и бросали на подсудимого трясущегося мальчика уничтожающие взоры...

Мальчики-энтузиасты давно подозревали в нем контрреволюционера. Следили за ним, ловили. Происхождения доказать не могли. Но однажды Олег попался, сказал: «Каждый человек имеет право говорить все, что он думает». — «Как — все? — подскочил к нему Штительман. — Вот Никола меня “жидовской мордой” назвал — так и это тоже можно?»

Из того и начато было на Олега дело! (обратите внимание — не на Николу, а на Олега. — В.К.) Нашлись друзья-доносчики, Шурик Буриков и Шурик Ворожбит, кто видели, как виновник входил с матерью в церковь и как он приходил в школу с крестиком на шее. Начались собрания, заседания учкома, группкома, пионерские сборы, линейки — и всюду выступали двенадцатилетние Робеспьеры и клеймили перед ученической массой пособника антисемитов и проводника религиозного опиума, который две недели уже не ел от страха, скрывал дома, что исключен из пионеров и скоро будет исключен из школы».

Оказывается и пророки страдают иногда нарциcизмом. Помните, какими красками расписывал Солженицын Глеба Нержина в пьесе «Олень и шалашовка» — ну прямо икона, а не человек. И Олег Рождественский — тоже иконно-сусальный, а в самом имени и народность, и православие, и самодержавие, а вокруг пархают воронята стаею, маленькие еврейчики, избравшие себе жертвой ангелоподобного христианского мальчика, который ходит с матерью в церковь и как-то немо подпевает хоровому «Интернационалу». Но, как всегда, у Солженицына правда жизни — отдельно, а евреи — отдельно. Ловкость рук, то бишь художественного вымысла, — и никакого мошенничества. А на самом деле смошенничал Александр Исаевич в очередной раз.

Он назвал двух заводил травли: Мишку Люксембурга и Митьку Штительмана. Это не выдуманные персонажи, это реальные люди. Что стало со Штительманом неизвестно, скорее всего погиб в войну, но Михаил Люксембург остался жив, отвоевав всю Великую Отечественную в штрафном батальоне, куда попал за пощечину офицеру, обозвавшего его жидом. Точно так же маленький Миша влепил в свое время маленькому Сане за то, что тот ляпнул ему в глаза: «Жид пархатый, говном напхатый». Дети сцепились, повалились на пол, и Саня расшиб себе лоб, — с тех пор украшает чело А.И. глубокий шрам: след детской драки, но отнюдь не минного осколка, как принято считать. И никто не исключал проштрафившегося Саню из пионеров, более того, вступил он через несколько лет в комсомол — сам, никто не заставлял. Если из идейных соображений — честь и хвала, а если маскировки ради? Значит, лицемерил? Но если лицемерил, то очень талантливо. В унверситете он был редактором факультетской стенгазеты, активным участником всех комсомольских дел, за что стал получать сталинскую стипендию. На весь университет, отметим, было всего восемь сталинских стипендиатов, хотя отличников насчитывалось гораздо больше. Но сталинские стипендии давали не за одни только пятерки в матрикуле: в первую очередь учитывалось участие в общественной, т.е. комсомольской жизни. Именно по этой причине сделали студента Солженицына сталинским стипендиатом, по этой же причине райком комсомола рекомендовал Саню в училище НКВД — такая рекомендация дорогого стоила. Солженицын даже заполнил анкету, то есть дал согласие, как он сам признается в этом в «Архипелаге», но по какой-то причине его почему-то оставили в покое. Но, как говорится, старая любовь не ржавеет: пройдет семь лет и Солженицын станет сексотом, то есть секретным сотрудником ГБ.

Сам же Люксембург, когда прочитал в «Круге первом» бессовестно препарированный эпизод, был возмущен до глубины души и, как свидетельствует Григорий Померанц в своей книге «Записки гадкого утенка», сказал, что будь это во Франции, он подал бы в суд и выиграл процесс о диффамации. Потому что фамилии его и Штительмана настоящие, а сцена — выдумана.

Г.Померанцу принадлежит и тонкое наблюдение, раскрывающее «объективность» А.Солженицына: «Но все-таки, где это было? В бывшей черте оседлости? Там масса евреев — бедный ремесленный люд: сапожные подмастерья, портные, возчики, столяры… Их в романе нет. А если еврейская община состоит главным образом из врачей и адвокатов, то дети их составляют явное меньшинство и травить местных пацанов не могут. Даже если бы очень хотели. Так же, как я, даже если бы очень хотел, не мог травить огольцов из Бутиковского переулка. Травили они меня. В одном километре от Кремля, в самые ленинские, интернациональные 20-е годы. И никакой управы на них не было. Ростов — ворам отец, и против детей адвокатов стоял не голубой ангел Олег Рождественский, а пацаны, которым палец в рот не клади». Впрочем, как показала жизнь, Олегу Рождественскому — взрослому уже, тоже лучше не класть палец в рот…

Горазд сочинять Александр Исаевич, но поражает не столько это, а то, как может писатель, считающий себя христианином, таить более 30 лет мальчишескую обиду и лелеять месть обидчику? И как непорядочно отомстил: вставил подлинные фамилии в вымышленную сцену.

Все мы родом из детства. И антисемитизм Солженицына — тоже оттуда. «Город был южный (Ростов, естественно. — В.К.), евреев было с половину группы… Были мальчики сыновьями юристов, зубных врачей, а то и мелких торговцев…» Наверняка были cреди евреев, добавим мы, и сыновья партсовначальников, инженеров, кандидатов каких-либо наук и прочая.

В конце 20-х — начале 30-х российское (советское) еврейство переживало невиданный Ренессанс. Не думаю, что еврейские дети составляли полкласса, но то, что их было много, вполне допускаю. И то, что они были много благополучнее Сани Солженицына, не только допускаю, но абсолютно уверен. Сирота, отец которого нелепо погиб на охоте за несколько месяцев до рождения сына, мать — стенографистка с мизерной зарплатой — разве могла она обеспечить своему единственному сыну те же блага, которые имели его еврейские одноклассники! Но ведь она хорошо помнила то время — до революции, когда ее семья жила в достатке, а эти пархатые пресмыкались перед ними. А сейчас они стали господами жизни. В русских домах ИХ по-прежнему называли жидами, но теперь уже с ненавистью. Именно в те годы и сформировалось у Солженицына «злопотребное» чувство к евреям: «Откуда эта развязанная наглость торжествующей силы. Это неправда, так не бывает!» — возражал по поводу образа Соломонова в пьесе «Республика труда» В.Теуш, обожавший до этого Солженицына и с риском для себя хранивший его рукописи.

«Но я-то помнил не только этого Соломона, что было именно так! — отвечает А.И. (опять спустя почти четверть века, когда Тсум уже давно умер, чем подло воспользовался Солженицын, выставив бывшего друга этаким еврейским националистом в «Двухстах лет вместе»). — С 20-х на 30-е годы и в Ростове-на-Дону я такое видывал» (выделено мной. — В.К.). <...> Да даже само слово “русский”, сказать: “я русский” — звучало контрреволюционным вызовом, это-то я хорошо помню и по себе, по школьному своему детству».

Официально же антисемитизм считался в те годы чуть ли не политическим преступлением, можно было и за решетку загреметь. Но, как говорится, устами младенцев глаголет истина, вот и прорвало Саню, но школьный урок хорошо усвоил и, как уже отмечалось, в университете ходил в комсомольских активистах. Скорее всего Солженицын и в партию с радостью бы вступил, возможно даже заявление подавал, но на фронте на этот счет было строго: там в партию принимали только тех, кто проявлял личное мужество. А Солженицын, как уже говоилось ни в одном бою (!) личного участия не принимал.

Но вернемся в детство. Я очень хорошо понимаю чувства Солженицына, сам прошел через такое же. Только мне евреев заменили армяне. Я родился и вырос в Тбилиси, воспитывался в маргинальной семье и в маргинальной среде. Несмотря на то, что мать у меня русская, точнее, кубанская казачка, она антисемитизмом не страдала, так как попала в Грузию подростком, зато неприязнь к армянам впитала не хуже новой своей грузинской родни. Грузинская же наша родня была исключительно мещанская, обывательская, а поскольку и сами мы были далеко не аристократы, такие же мещане, то разделяли полностью их взгляды, понятия, и мироощущение, — одним словом, менталитет этой среды. А вот бабушка, чей менталитет сформировался на Кубани, к армянам относилась совершенно нейтрально, к грузинам по-разному, точнее, к разным грузинам по-разному. Что же касается евреев, среди наших знакомых их почти не было, зато однажды — мне это хорошо запомнилось, — бабушка сказала про соседа: «Он хоть и еврей, но хороший человек». Это в ней проявились еще запорожские гены — кубанские казаки ведь прямые потомки запорожских.

Для меня же армяне были, как для Олега Рождественского евреи. С детских лет впитал я в себя, что все они — хитрые, способные на каждом шагу обмануть, алчные, жадные и т.д. и т.п. Такое отношение к армянам сложилось в Грузии задолго до моего рождения, как минимум за пару столетий. Армяне занимались традиционно торговлей и ростовщичеством, за это грузинские дворяне относились к ним свысока, а средний класс и плебс — с откровенной неприязнью. А то, что основную массу армян составляли не торговцы и ростовщики, а ремесленники: лучшими портными в Тбилиси с давних времен были армяне, а также сапожниками, жестянщиками, каменщиками, малярами и т.д. — это народным сознанием в расчет не бралось.

Уже став журналистом, я обратил внимание, что начальники у нас в Грузии везде грузины, а «рабочие лошадки» — армяне. Например, в русскоязычной газете «Заря Востока», где начинал я репортером, главный редактор и оба его зама были грузинами, а среди сотрудников около половины составляли армяне. На любом почти заводе директор — грузин, а главный инженер, как правило, армянин, то же и в научно-исследовательских институтах и прочих заведениях. Но в отличие от евреев, армяне могли уехать — и уезжали: кто в соседний «Айястан», то есть в Армению, кто в Россию. А потом я женился на полуармянке, чья мать, то есть, моя теща, происходила из очень интеллигентной среды. Ее родственники, приезжавшие к нам в гости из Еревана, и ее тбилисские друзья-армяне были чрезвычайно милыми, интеллигентными, или, как сказал бы Гоголь, людьми приятными во всех отношениях. И постепенно мое отношение к армянам, как к чему-то нечистому, от чего держаться следует подальше, испарилось, «как сон, как утренний туман». Да и не только к армянам. Я уже давно, очень давно перестал делить людей по национальному признаку, убедившись, что обыватель, будь-то русский, грузин, армянин, еврей и т.д. — это одна нация, интеллигенция — совсем другая, и грузин-интеллигент скорее поймет и будет дружить с интеллигентом-русским, армянином, евреем и т.д., чем с обывателем-грузином. Из всего этого я делаю вывод, что Солженицын как был с детства мещанином-обывателем, таким и остался, хоть и стал писателем и даже нобелевским лауреатом, и при всех своих широких познаниях так и не поднялся выше образованщины, которую он клеймил, не догадываясь, что «сам такой».

Полный текст книги любезно предоставлен автором редакции сайта «Еврейский Интернет-клуб» для онлайн публикации. Любые перепечатка, воспроизведение, распространение этого текста допускаются только с письменного разрешения автора.

К оглавлению

 Обсуждение прочитанного – на JLife.ru