На главную



Еженедельная газета
"Еврейские новости"
Учредитель: Российский Еврейский Конгресс


Архив номеров

19.11.2003
№ 42 (66)

12.11.2003
№ 41 (65)

5.11.2003
№ 40 (64)

29.10.2003
№ 39 (63)

22.10.2003
№ 38 (62)

8.10.2003
№ 37 (61)

1.10.2003
№ 36 (60)

24.9.2003
№ 35 (59)

17.9.2003
№ 34 (58)

9.9.2003
№ 33 (57)

4.9.2003
№ 32 (56)

27.8.2003
№31 (55)

20.8.2003
№30 (54)

13.8.2003
№29 (53)

29.7.2003
№ 28 (52)

23.7.2003
№27 (51)

16.7.2003
№ 26 (50)

9.7.2003
№ 25 (49)

2.7.2003
№ 24 (48)

25.6.2003
№ 23 (47)

18.6.2003
№ 22 (46)

10.6.2003
№ 21 (45)

4.6.2003
№ 20 (44)

28.5.2003
№ 19 (43)

21.5.2003
№ 18 (42)

14.5.2003
№ 17 (41)

30.4.2003
№ 16 (40)

23.4.2003
№ 15 (39)

16.4.2003
№ 14 (38)

9.4.2003
№ 13 (37)

2.4.2003
№ 12 (36)

26.3.2003
№ 11 (35)

19.3.2003
№ 10 (34)

12.3.2003
№ 9 (33)

5.3.2003
№ 8 (32)

26.2.2003
№ 7 (31)

19.2.2003
№ 6 (30)

12.2.2003
№ 5 (29)

5.2.2003
№ 4 (28)

29.1.2003
№ 3 (27)

22.1.2003
№ 2 (26)

15.1.2003
№ 1 (25)

2004 г.
2003 г.
2002 г.


Газета "Еврейские новости"

№ 3 (27)

от 29.1.2003

"Еврейский синдром" советской пропаганды и до какой степени оказался ему верен Солженицын

автор:  Валерий КАДЖАЯ  

Бесстрастные цифры свидетельствуют, что евреи на фронте присутствовали в той же пропорции к общей численности еврейского населения, что и представители остальных национальностей СССР в пропорции к своим народам. И воевали не хуже других. Тем не менее антисемитизм, если верить Александру Солженицыну, на фронте был. И причину его писатель видит в том, что на передовой евреев было значительно меньше, чем во втором и третьем эшелонах фронта: "и всякому было наглядно: да, там евреев значительно гуще, чем на передовой". Термин "наглядно" к историческому инструментарию не относится, это сугубо эмоциональный взгляд, который всегда субъективен. Объективны же только цифры и факты.

Тайная политика Сталина

Солженицын прекрасно знает об этих цифрах и фактах, но, противореча самому себе, чуть ли не в следующем абзаце приводит опубликованные в 1975 году данные исследования о национальном составе двухсот стрелковых дивизий с 1 января 1943 года по 1 января 1944 года: "В этих дивизиях на указанные даты евреи составляли соответственно - 1,50% и 1,28%, при доле в населении 1,78% (на 1939 г.), - и лишь к середине 1944, когда армия стала пополняться за счет населения освобожденных областей, доля евреев упала до 1,14%: почти все евреи там были уничтожены". Правда, даже здесь Солженицын не может удержаться от того, чтобы не передернуть исходные данные: принято ведь исчислять не от количества населения, а от призыва. Доля же евреев в общем призыве составляла 1,3 процента, так что в стрелковых дивизиях их было даже гуще, чем людей других национальностей. А что такое "стрелковая дивизия"? Это и есть то самое "пушечное мясо", которое перемалывалось на передовой.
Все евреи-фронтовики, с которыми мне довелось беседовать, в один голос утверждают, что в отношении себя со стороны однополчан они никогда, ни в чем и никакого недоброжелательства не ощущали. На фронте, на передовой никто не обращал внимания, кто ты - еврей, грузин, татарин, русский, главное, как ты воюешь. Евреи воевали хорошо, поэтому никаких претензий к ним не было.
Зато в глубоком тылу антисемитизм действительно разрастался. Я имею в виду не тот бытовой, который получил распространение в Сибири, Казахстане, Средней Азии, чего раньше там никогда не наблюдалось. Это и понятно: до войны евреев в тех краях было раз-два и обчелся. Но с первых же дней немецкого нашествия туда хлынул поток эвакуированных и беженцев, именно туда перебазировали с оккупированных территорий, а также из зоны риска почти все оборонные и важные для народного хозяйства предприятия, там же сосредоточилось и большинство госпиталей, НИИ и КБ. А в этих учреждениях евреев было действительно немало. Впрочем, синдром отторжения и неприятия характерен не только в отношении евреев. Не очень жаловали аборигены и русских, эвакуированных в Казахстан и Среднюю Азию. Но удивительно, что русские, сами страдавшие от дискриминации, были главными распространителями антисемитизма.
Бытовой антисемитизм подогревался иезуитской пропагандой, тон которой задавала Москва, точнее Агитпроп ЦК КПСС. Писатель А. Степанов, автор известного романа "Порт-Артур", находившийся в эвакуации во Фрунзе, прислал в мае 1943-го главному редактору газеты "Красная звезда" Д. Ортенбергу, с которым был дружен, письмо, где, в частности, коснулся антисемитизма: "Демобилизованные из армии раненые являются главными его распространителями. Они открыто говорят, что евреи уклоняются от войны, сидят по тылам на тепленьких местечках, и ведут настоящую погромную агитацию. Я был свидетелем, как евреев выгоняли из очередей, избивали даже женщин те же безногие калеки. Раненые в отпусках часто возглавляют такие хулиганские выходки. Со стороны милиции по отношению к таким проступкам проявляется преступная мягкость, граничащая с прямым попустительством".
Это писал русский человек, но с обостренной совестью и чувством справедливости. Ортенберг переправил письмо в ЦК и 30 июля был вызван к А. Щербакову, который занимал с 1942 года посты начальника Главного политического управления Советской армии - заместителя наркома обороны, начальника Совинформбюро, кандидата в члены Политбюро, I секретаря МК и МГК и секретаря ЦК ВКП(б).
Щербаков вызвал Ортенберга вовсе не для того, чтобы обсуждать тревожное письмо Степанова. Он объявил ему… о смещении с поста главного редактора центральной армейской газеты "Красная звезда", который тот занимал с 30 июня 1941 года. "На вопрос же обескураженного таким решением Ортенберга, как объявить сотрудникам редакции о мотивах столь неожиданной отставки, тот невозмутимо ответил: "Скажите, что без мотивировки". Размышляя впоследствии о причинах своего смещения, Ортенберг вспомнил, как за несколько месяцев до этого Щербаков также вдруг вызвал его и без объяснений потребовал очистить центральную армейскую газету от евреев".
Эту историю поведал в своем фундаментальном труде "Тайная политика Сталина. Власть и антисемитизм" Г. Костырченко. Солженицын хорошо знает эту книгу, а самого Геннадия Васильевича, доктора исторических наук, называет "тщательным исследователем "еврейской" политики Сталина". Четырежды ссылается Александр Исаевич на указанную книгу, но из этих ссылок неосведомленный читатель скорее сделает вывод об антисемитском настрое историка, чем об антисемитском духе тайной политики Сталина, активным проводником которой был Щербаков. Это от него в начале 1943 года пошла по фронтам негласная директива: "Награждать представителей всех национальностей, но евреев - ограниченно". Но об этом позже.
А пока обратимся к еще одному отрывку из книги Костырченко, который "не заметил" Солженицын: "Набиравший силу государственный антисемитизм проявлялся не только в виде закулисных кадровых иллюстраций, но иногда даже в открытой печати, и опять же в завуалированной форме. В январе 1943 года в журнале "Большевик" появилась статья председателя Президиума Верховного Совета РСФСР А.Е. Бадаева, в которой этот старый большевик, бывший депутат IV Государственной думы, предварительно процитировав слова Сталина о том, что "дружба народов СССР - большое и серьезное завоевание", привел статистику национального состава военнослужащих, награжденных боевыми орденами и медалями. Указав отдельно, сколько было таковых среди русских, украинцев, белорусов, он в самом конце этого списка, перечисляя уже чохом, без конкретных цифр, все другие национальности, чьи представители удостоились государственных наград за полтора года войны, упомянул после бурят, черкесов, хакасов, аварцев, кумыков, якутов и евреев. Налицо было явное стремление принизить заслуги последних в вооруженной борьбе с врагом. Ведь по данным главного управления кадров Наркомата обороны СССР на 15 января 1943 г., евреи находились на четвертом месте по числу награжденных (6767) после русских (187178), украинцев (44344) и белорусов (7210). Более того, через полгода евреи опередили по полученным наградам белорусов и вышли на третье место.
Возмущенные пренебрежительным отношением к боевым заслугам целого народа, руководители ЕАК (Еврейского антифашистского комитета) Михоэлс и Эпштейн направили 2 апреля записку Щербакову, в которой высказали опасение, что подобная подача информации может быть использована "гитлеровскими агентами", распространявшими слухи о том, что "евреи не воюют". Однако этот демарш не имел последствий. Подобно многим аналогичным документам письмо сразу же было направлено Щербаковым в архив".
Полному замалчиванию в средствах массовой информации подверглась и трагедия еврейского народа, тотальное уничтожение которого осуществлялось немцами на оккупированных территориях. На эту тему было наложено строжайшее табу.

Солженицын как верный сталинист?

Даже о Бабьем Яре мы узнали через многие годы после окончания войны. Но об этом замалчивании у Солженицына - тоже ни слова. Коротенько, одним абзацем коснувшись чудовищного злодеяния в Киеве, Александр Исаевич многозначительно замечает: "Нельзя не напомнить здесь, что в нескольких километрах от Бабьего Яра, и в те же месяцы, в огромном Дарницком лагере советских военнопленных погибли тоже десятки тысяч советских бойцов и офицеров, но мы не храним об этом должную память, а многим - и вовсе невдомек неведомо. Как и - больше чем о двух миллионах погибших наших военнопленных за первые годы войны".
Я ждал, что Солженицын объяснит читателям, почему советская пропаганда замалчивала факт тотального уничтожения евреев немцами, почему ни слова не было сказано про Бабий Яр после освобождения Киева, хотя о том, что в овраге лежат десятки тысяч расстрелянных евреев - женщин стариков, детей, - знал весь город. Почему молчали официальные органы? Вместо ответа Солженицын пишет про дарницких военнопленных. Кто спорит с тем, что о них тоже надо хранить должную память? Но ведь трагедию Дарницкого лагеря и остальных двух миллионов советских военнопленных, точно так же, как и трагедию Бабьего Яра и двух миллионов мирных советских евреев, уничтоженных немцами, сталинская пропаганда замалчивала одинаково! Почему, Александр Исаевич? Не дает ответа…
Думается, судьба сыграла злую шутку с Солженицыным. Сегодняшние его рассуждения о месте и роли евреев в прошедшей войне - это зеркальное отражение сталинской политики. Никакого Холокоста не было - все народы оккупированной территории СССР страдали одинаково. Никаких военнопленных не было - были трусы и предатели: погибли - так им и надо. И далее в том же духе.
Неужели Солженицын не понимает, что если бы даже не в полную меру, а хоть в половину освещалась советскими СМИ трагедия мирного еврейского населения, отношение к эвакуированным евреям было бы значительно сочувственнее? Если бы в газетах, журналах, в радиопередачах, в документальном кино отражалось - тоже хотя бы вполовину - как евреи сражаются на передовой, разве возникали бы разговоры о том, что они отсиживаются в тылу, всячески увиливая от фронта? Перелистайте подшивки военных лет любой из центральных газет, будь то "Правда" "Известия" "Красная звезда" "Комсомолка", - вы не найдете там ни одного очерка о Герое-еврее, хотя таковые появились буквально с первых же дней войны, когда награждали вообще очень скупо, а Герои и вовсе были наперечет. Ну, а к 43-му, когда евреи по числу боевых наград "неприлично" выдвинулись вперед, пришлось принимать срочные меры, вроде упомянутой выше "директивы", означавшей не что иное, как завуалированную "процентную норму".

Боевые будни БЗР

"В моей батарее (60 человек), - пишет Солженицын, - было двое евреев: сержант Илья Соломин, воевал отлично всю войну насквозь, и рядовой Пугач (вскорости утек в Политотдел). Среди офицеров нашего дивизиона (20 человек) тоже был еврей - майор Арзон, начальник снабжения". И с этой куцей палитрой Солженицын пытается рисовать монументальное батальное полотно! "Да заголовокружиться надо!" - его же словами.
Нет ничего удивительного, что на 60 и даже более бойцов приходился один еврей. Обратимся к Большим числам: русских было мобилизовано в годы войны 19 млн 650 тыс.; украинцев - 5 млн 320 тыс.; белорусов - 964 тыс.; итого: 15 млн 934 тыс., или, округляя, 16 миллионов "лиц славянской национальности" и, опять же округляя, 500 тысяч "лиц еврейской национальности". Делим 16 миллионов на 500 тысяч и в результате этого простейшего арифметического действия получаем, что один еврей приходился на 32 славянина. А также было мобилизовано в общей сложности еще 2,5 миллиона татар, грузин, армян, казахов, узбеков и представителей других национальностей. Тогда получается, что в строю из 37 человек оказывался всего один еврей. Так что два еврея на 60 человек - это даже превышение нормы.
Но обратите внимание на замечание "утек в Политотдел". Это что: дезертировал? И в Политотдел чего: полка, дивизии армии? И сколько в этом конкретном Политотделе, кроме Пугача, было еще евреев? И чем вообще занимались в Политотделе: загорали, играли в шахматы? И как дальше сложилась судьба Пугача?
Перед историком все эти вопросы невольно бы возникли. Но публицисту, пишущему в заданном режиме, это ни к чему...
Обратите также внимание на майора Арзона: Солженицын подчеркнул (между прочим), что он - начальник снабжения. А что, во всех остальных десятках тысяч дивизионов Красной армии начальниками снабжения были сплошь евреи? Да и сам Арзон: он что, воровал солдатские харчи и потом обменивал их на золото у голодного населения? Уже когда эта статья была написана, я показал ее полковнику в отставке, артиллеристу-фронтовику Владимиру Элисовичу Цейтлину. Дойдя до "начальника снабжения дивизиона Арзона", он рассмеялся: "В дивизионе действительно имелся специальный взвод снабжения, но он занимался тем, что подвозил на передовую к батареям снаряды и боепитание. Занятие, должен сказать, не менее рискованное, чем служить на самой батарее: это все равно, что ездить на пороховой бочке".
Сам Цейтлин в 16 лет поступил добровольцем в артиллерийскую спецшколу и первый бой принял зеленым лейтенантиком под Демьянском в январе 43-го командиром огневого взвода, а последний - уже в апреле 45-го - командиром батареи, при взятии Братиславы. Там и был ранен в ногу, выписался через полтора месяца, а войне уже "капут". У него, как и у Солженицына, тоже всего два ордена, но оба - за личное мужество. "Красной звездой" его наградили в 44-м, когда его батарея отбила контратаку немцев и уничтожила четыре танка; "Отечественной войны I степени" он получил за отчаянное решение форсировать реку Грон под огнем противника. Тогда его батарея обеспечила плацдарм основным войскам для штурма словацкого города Левицы в феврале 45-го. Одна и та же награда не всегда отражает равноценность подвига: Жукову третью Золотую Звезду дали за взятие Берлина, а Брежневу - в честь 70-летия со дня рождения…
Что же касается "харчей и обмундирования", то, как сказал Цейтлин, в дивизионе этим занимался старшина.
Также вскользь, совершенно мимоходом, упомянул Солженицын и "положительного" еврея, наверное, все для той же "равновесности", а ведь более близкого и преданного ему человека, чем Илья Соломин, у будущего Нобелевского лауреата на фронте не было. Недаром же именно верному сержанту Солженицын доверил интимнейшее поручение: привезти к нему на фронт Наталью Решетовскую, его тогдашнюю жену. Вот как вспоминает об этом сама Наталья Алексеевна: "Однажды ночью, часа в три, меня разбудил мамин голос: "Наташа, сержант приехал!". Выскочила, набросила халат поверх ночной сорочки, вошла в нашу первую большую комнату. На пороге - молодой военный, в шинели, зимней шапке, с рюкзаком за спиной…
В тот же день вечером мы с Соломиным уехали из Ростова…Родители его - евреи - жили до войны в Минске. Соломин почти не надеялся, что они живы. Из Минска мало кто успел эвакуироваться. Может быть поэтому, даже когда он улыбался, его черные, немного выпуклые глаза на серьезном, чаще всего хмуром лице оставались грустными…
И вот мы вдвоем с мужем в его землянке. Не сон ли это?… Май в тот год был холодным. Приходилось топить печку. Но от этого в землянке становилось еще уютнее"…
Наталья прогостила у мужа три недели. "Немного побездельничав, я начала знакомиться с работой, понять оказалось легко. Все дело в том, чтоб… расшифровывать замысловатые синусоиды, которые приборы выстукивали на звукометрической ленте. Интересно! В свободное время мы с Саней гуляли, разговаривали, читали. Муж научил меня стрелять из пистолета".
Кстати, когда я спрашивал фронтовиков, как часто приезжали навестить их жены, они делали круглые глаза: редчайший случай! Это какое же умение устраивать личные дела! Но, судя по книге Решетовской, у командира батареи звуковой разведки (БЗР) это получалось совсем даже неплохо.
"У себя на батарее Саня был полным господином, даже барином, - вспоминает далее Решетовская. - Если ему нужен был ординарец Голованов, блиндаж которого находился с ним рядом, то звонил: "Дежурный! Пришлите Голованова". Вверенный ему "народ", его бойцы, кроме своих непосредственных служебных обязанностей, обслуживали своего командира батареи. Один переписывал ему его литературные опусы, другой варил суп и мыл котелок, третий вносил нотки интеллектуальности в грубый фронтовой быт".
До какого фарисейства можно дойти: презрительные филиппики в адрес евреев, "которые в основном пристраивались во 2-м и в 3-м эшелонах", а сам-то!
О том, как Солженицын был арестован и за что, как сидел в лагере, а затем в "шарашке", как жил в ссылке, как бодался с дубом и т.д., и т.п. писано-переписано. А вот как он воевал - ни строчки не найдете. Сплошное белое пятно на фоне синусоид, абсцисс и ординат. И только из наградных листов можно узнать, что обоих своих орденов был удостоен отнюдь не за подвиги в бою, а за добросовестное выполнение служебных обязанностей. Так, орден "Отечественной войны II степени" Солженицын получил, не выходя из блиндажа, после взятия нашими Орла в январе 1943-го, ознаменовавшего победу в битве на Курской дуге. Тогда ордена и медали сыпались дождем. Та же история повторилась летом 44-го в Белоруссии при успешном форсировании реки Друдь.

Взгляд с насеста

Вспомним, как скрупулезно оцифиривает Солженицын генералов-евреев медицинской службы - аж целых 26! (Хотя, на самом деле, их было 29.) И что плохого в том, что "среди военных медиков было множество евреев, врачей, медсестер, санитаров"? И ничего Солженицын не говорит о том, что в Красной армии был самый высокий процент - около 80 - возвращения раненых в строй. Скольких русских и бойцов других национальностей вернули к жизни евреи-врачи!
Еще Солженицын называет цифру генералов ветеринарной службы (9) и инженерных войск (33). С точки зрения обывательской, ветеринарная служба в армии - это тоже нечто второстепенное. И инженерные войска - это вам не бронетанковые или военно-воздушные… И Солженицын потрафляет обывателю, не замечая, что сам превращается в оного. Но допустим, что инженерные войска на войне есть нечто вспомогательное, хотя, на самом деле, именно они закладывают удачный исход любой операции. Это саперы, строители переправ и гатей на передовой и т.д. А у Солженицына почему-то инженерные войска попали в один ряд с ветеринарной службой, хотя и без нее тоже не обойтись. И совсем непонятно, почему Солженицын не продолжил далее этот цифирный ряд евреев-генералов? Продолжим его мы: общевойсковых генералов - 92; генералов авиации - 26; генералов артиллерии - 33; генералов танковых войск - 24; генералов войск связи - 7; генералов технических войск - 5; генералов инженерно-авиационной службы - 18; генералов инженерно-артиллерийской службы - 15; генералов инженерно-танковой службы - 9; генералов инженерно-технической службы - 34; генералов интендантской службы - 8; генералов юстиции - 6; адмиралов-инженеров - 6.
Евреями были 9 командующих армиями и флотилиями, 8 начальников штабов фронтов, флотов, округов, 12 командиров корпусов, 34 командира дивизий различных родов войск, 23 командира танковых бригад, 31 командир танковых полков. Всего в годы войны в вооруженных силах страны служили 305 евреев в звании генералов и адмиралов, 219 из них (71,8 процента) принимали непосредственное участие в боевых действиях, 38 - погибли…
Это все данные Министерства обороны СССР. Они будут интересны как обывателю, так и любому непредвзятому человеку. Что же касается Солженицына - он все это отлично знает, но умалчивает. Почему? Вопрос, согласитесь, совершенно риторический…
Учитывая, что к концу 30-х годов бытовой антисемитизм хоть и тайно, но очень активно подогревался антисемитизмом государственным, понятно, почему распространялись разговоры о том, что евреев на фронте нет или что если и есть, то воюют они плохо. Но если газетам можно было запретить писать о том, как храбро воюют евреи, то запретить самим евреям воевать храбро, не мог никакой Агитпроп и даже сам Верховный главнокомандующий. И тогда вступала в действие та самая негласная директива Щербакова. А что она существовала, доказывают опять же Большие числа.

Логика Больших чисел

Уверен, что если сегодня провести социологическое исследование, то, самое большое, один человек на сто тысяч опрошенных ответит положительно, повторил ли хоть один еврей подвиг Александра Матросова. Более чем уверен - аналогичный результат социологи получили бы и в 1945 году. И, тем не менее, подвиг Матросова за годы войны повторили четыре еврея, причем рядовой Абрам Левин лег грудью на амбразуру за год до Матросова, 22 февраля 1942-го при освобождении Калининской области (был награжден орденом Отечественной войны I степени посмертно… через 15 лет), а сержант Товье Райз умудрился остаться в живых, хотя и получил 18 ранений, - чем не еврейское счастье, - и был награжден орденом Славы III степени.
Подвиг Николая Гастелло повторили 14 летчиков-евреев. Звание Героя присвоили только двоим, да и то Шику Кордонскому лишь в 1990 (!) году, хотя свидетелями его подвига 28 сентября 1943 года была вся эскадрилья. Четыре летчика-еврея совершили воздушный таран - Героя не дали ни одному. Напомню, что Виктору Талалихину, таранившему немецкий самолет в небе под Москвой 7 августа 1941 года, звание Героя было присвоено буквально на следующий же день!
Свой первый боевой вылет стрелок-радист пикирующего бомбардировщика Натан Стратиевский совершил 23 июня 1941 года, последний - 16 апреля 1945-го. Указом от 23 февраля 1945 года ему было присвоено звание Героя Советского Союза. К этому времени он имел на своем счету 238 боевых вылетов плюс 10 сбитых самолетов. С 1943 года официальная норма членам экипажа Пе-2 для получения Героя была установлена в 150 боевых вылетов, даже если стрелок и не сбил ни одного самолета, там главное было, чтоб свой бомбардировщик не сбили.
То, что этот случай - обычная практика, подтверждает ярко и очевидно, и в то же время горько и обидно, совершенно уникальная судьба партизанского командира Евгения Волянского (Хаима Коренцвита). Он, как минимум, должен быть трижды Героем Советского Союза, но не получил ни одной Золотой Звезды, только Красные. Первый раз его представил к высшей награде прославленный командир соединения украинских партизан Яков Мельник, у которого он возглавлял разведку. Евгений организовал десятки диверсий, в том числе и на железных дорогах, а весной 43-го вдвоем с помощником взорвал немецкий бронепоезд, идущий к фронту, - первая Красная Звезда.
Благодаря его смелости и находчивости соединение Мельника трижды без потерь выходило из плотного окружения немцев. В сентябре 1944, одетый в форму немецкого майора (Евгений чисто говорил по-немецки) он проник в штаб пехотной дивизии, вошел в домик генерала, приставил к его боку пистолет и сказал по-немецки: "Моя жизнь ничего не стоит. Если пикните - убью. Идите к своей машине". И на генеральском же "хорьхе" Волянский привез командира дивизии в расположение партизан. Снова представление к званию Героя, и снова - Красная Звезда.
С 29 августа 1944 года отважный командир - в Словакии, и уже 9 сентября еврей Коренцвит возглавил 2-ю Чехословацкую партизанскую бригаду "За свободу славян". В сентябре и октябре бригада уничтожила немецкие гарнизоны в шести словацких городах. В начале 45-го, когда Словацкое восстание было подавлено, Волянский вывел бригаду из окружения "по-суворовски": по снежным горным тропам, обморозив при этом себе обе ступни. Спустившись с гор, партизаны выбили немцев из города Валовец и здесь соединились с Чехословацким корпусом генерала Свободы. На этот раз сам Свобода ходатайствовал о присуждении Волянскому звания Героя. Но - снова Красная Звезда.
Перейти заснеженные Татры и выбить немцев из Валовца оказалось куда легче, чем "выбить" из начальника Центрального штаба партизанского движения СССР, первого секретаря ЦК КП Белоруссии П. Пономаренко (в 1948-1952 гг. - секретарь ЦК ВКП(б) - в самый разгар "борьбы с космополитами") Золотую Звезду Героя для еврея. Пантелей Кондратьич лично против Волянского-Коренцвита ничего не имел, он даже не был с ним знаком. Но и Центральный штаб, как и штаб партизанского движения Украины, были также и настоящими штабами антисемитизма. Не только Коренцвит - ни один из евреев-командиров отрядов, ни один рядовой партизан-еврей не стал Героем, хотя были среди них вполне заслужившие звание. Но уж если им не стал Коренцвит, трижды заслуживший это звание, то что говорить об остальных. Впрочем, нет. Один таки стал Героем - Исайя Казинец, секретарь Минского подпольного горкома партии. Указ о присвоении высокого звания был издан… в мае 1965 года.
Награда еврею доставалась на фронте намного труднее, чем не еврею. Евреи это, конечно, понимали. И, тем не менее, несмотря на явную и такую до боли обидную несправедливость, евреи продолжали воевать так, как они воевали. Наверное, лучше всего выразил их побудительные мотивы 23-летний разведчик Григорий Гарфункин.
По заданию командующего армией генерал-полковника К. Москаленко, который лично напутствовал взвод, разведчики ночью 22 сентября 1943 года переплыли на лодке Днепр, обнаружили на западном берегу минометную батарею и батарею легких орудий - теперь предстояло вернуться к своим с ценнейшими сведениями, чтобы артиллерия подавила опорный пункт немцев перед форсированием Днепра. Но у берега разведчиков заметили немецкие часовые и открыли огонь. "Плывите, я вас прикрою" - крикнул товарищам Григорий. Полчаса удерживал атаки немцев Гарфункин, пока его товарищи не добрались до своего берега, - он это понял потому, что наша артиллерия стала бить по обнаруженным разведвзводом батареям. Тогда Григорий бросился в холодную воду, но переплыть Днепр ему было не суждено: почти на середине реки его накрыла вражеская мина.
Когда товарищи Григория вернулись к себе в блиндаж, они нашли его неоконченное письмо. "Дорогие мои! - писал родным Гарфункин. - Идет война. Нужно быстро уничтожить врага. На фронте всякое бывает, но обо мне не беспокойтесь. Если погибну, то только героем. Как вы поживаете? Сейчас…" На этом письмо обрывалось.
Генерал Москаленко высоко оценил подвиг разведчика. По его представлению рядовому Григорию Соломоновичу Гарфункину посмертно было присвоено звание Героя Советского Союза. И это тоже характерно. Если "паркетные генералы", вроде Пономаренко или Щербакова, руководили войной из кремлевских кабинетов, то Москаленко и его прославленные боевые коллеги знали войну в лицо, знали и цену подвига. Когда Жукову доложили, что командир 164-го стрелкового полка Наум Пейсаховский тяжело ранен и находится при смерти, Георгий Константинович тут же приехал к рейхстагу, над куполом которого уже развивалось знамя Победы.
При взятии рейхстага разгорелся ожесточенный бой. Сопротивление защитников рейхстага было столь отчаянным, огонь столь плотным, что полк залег. И тогда полковник Пейсаховский поднялся во весь рост и с криком: "Вперед! Вперед! Вперед!" бросился к ступеням рейхстага. За командиром поднялись в атаку остальные - такова сила воодушевления. И тут рядом с Пейсаховским разорвалась мина - это было его восьмое ранение, и самое тяжелое. Осколки вонзились в живот, один попал в голову, задел глазной нерв, и Наум Григорьевич полностью перестал видеть. Но, услышав голос маршала, пришел в сознание. "Вы удостоены за ваш подвиг звания Героя Советского Союза" - решительно сказал Жуков, хотя Указ Президиума Верховного Совета СССР был издан лишь 31 июля 1945 года - всех Героев утверждал лично Сталин. По приказу Жукова Пейсаховского на специально выделенном самолете отправили в Одессу, где сам Филатов сделал ему операцию и вернул зрение одному глазу. После Победы Пейсаховский еще 10 лет прослужил в армии, в рядах которой прошла вся его жизнь. За храбрость, мужество и умелое командование был награжден орденами Красного Знамени, Кутузова III степени, двумя орденами Отечественной войны I степени, орденом Красной Звезды и т.д. Так что это был весьма незаурядный воин, и, тем не менее, если бы не Жуков, вряд ли удостоился бы высшей награды.
Характерен еще один пример. 26 сентября 1943 года рота старшего лейтенанта Рафаила Льва с ходу форсировала Днепр севернее Киева. Почти две недели удерживала она плацдарм, отражая атаки немцев и обеспечивая переправу полка. Командир полка представил Льва к награждению орденом Красного Знамени. Ознакомившись с наградным листом, командующий 60-й армией генерал-лейтенант И.Д. Черняховский написал внизу: "Достоин присвоения звания Героя Советского Союза". Такую же надпись сделал рядом командующий войсками Центрального фронта генерал армии К.К. Рокоссовский. Звание было присвоено Льву Рафаилу Фроимовичу 17 октября 1943 год, а на следующий день он погиб в бою за село Никольское. Там и находится могила бывшего ташкентского токаря, ставшего солдатом.
Но Москаленко, Жуков, Катуков, Черняховский, Рокоссовский и другие военачальники не могли опекать каждого еврея. А практика сложилась такая, что за один и тот же подвиг еврею давали награду всегда рангом или двумя меньше той, которой удостаивался славянин. Положение стало настолько нетерпимым, что даже близкий к придворным кругам и лично к тов. Сталину Илья Эренбург осмелился сказать вслух то, что на фронте знал, видел и понимал каждый, если только, как Солженицын, в силу своей зашоренности и заидеологизированности, не хотел ни знать, ни понимать. На 2-м пленуме ЕАК в марте 1943 года Эренбург выступил с большой речью. Приведу отрывок, в котором заключена квинтэссенция наболевшей проблемы: "Вы все, наверное, слышали о евреях, которых "не видно на передовой". Многие из тех, кто воевали, не чувствовали до определенного времени, что они евреи. Они почувствовали лишь тогда, когда стали получать от эвакуированных в тыл родных и близких письма, в которых выражалось недоумение по поводу распространяющихся разговоров о том, что евреев не видно на фронте, что евреи не воюют. И вот еврейского бойца, перечитывающего такие письма в блиндаже или в окопе, охватывает беспокойство не за себя, а за своих родных, которые несут незаслуженные обиды и оскорбления.
Для того чтобы евреи-бойцы и командиры могли и дальше спокойно делать свое дело, мы обязаны рассказать о том, как евреи воюют на фронте. Не для хвастовства, а в интересах нашего общего дела - чем скорее уничтожить фашизм. Для этой цели мы обязаны создать книгу и в ней убедительно рассказать об участии евреев в войне…"
Выступление Эренбурга было напечатано в газете "Эйникайт", издававшейся на идише. Никакой книги, конечно же, никто не издал. Да что там книги: сам Эренбург не написал ни одной заметки или очерка о воине-еврее ни в "Правде", ни в "Известиях", ни в одном другом массовом издании, где он обильно печатался. Хотя, если верить Солженицыну, "Илье Эренбургу, еще и другим, например, журналисту Кригеру, дано было "добро" сквозь всю войну поддерживать и распалять ненависть к немцам - не без упоминания жгущей и выстраданной ими еврейской темы, но и без специальной акцентировки ее…".
В военной публицистике Эренбурга еврейская тема никогда не была "жгущей", она вообще в ней отсутствует. Гораздо более жгущей - без всяких кавычек - она является для самого Солженицына, но - со специальной акцентировкой. Специальной и специфической…

Валерий Георгиевич КАДЖАЯ - известный российский журналист, лауреат премии Союза журналистов Москвы (2000 г.) за цикл статей, направленных против антисемитизма.


Постоянный адрес статьи: 






© Copyright IJC 2000   |   Условия перепечатки