"Последние свидетели". М.: Фонд "Ковчег", Коллекция "Совершенно секретно", 2002. Редакционный совет: А. Гельман, Е. Гологорский, М. Тилевич, З. Цукерман, Я. Этингер. Составители: Л. Бакал, З. Цукерман. Редактор З. Цукерман. Автор идеи, продюсер и куратор проекта издания серии "Анатомия Холокоста" М. Агроскин

Имя голландской школьницы Анны Франк знает сегодня весь мир. Знаменитый "Дневник", который Анна вела с июня 42-го по август 44-го в оккупированном Амстердаме, более полувека остается одним из самых ярких обличительных документов мировой антифашистской литературы. Имя ее сверстницы Лизы Быстрицкой из села Красное Винницкой области мало кому известно, так же как имена их ровесников Якова Рудюка из Западной Белоруссии, Елены Гуревич и Инны Беркович из Минска, Бориса Михлина из Мстиславля и других девочек и мальчиков из городов, городков и местечек Восточной Европы, где за многими околицами и по сей день зарастают травой безымянные рвы, под которыми лежит большая часть довоенного здешнего населения.
Общее у этих детей, подраставших в непохожих условиях и разной среде, не только возраст. А еще и то, что в этом, пока еще нежном возрасте никак невозможно осмыслить, - еврейское происхождение. "Каждый вечер по улицам ползут зеленые или серые военные машины. Звонят во все двери, спрашивают, живут ли там евреи. Если да, то тут же забирают всю семью. И все это потому, что они евреи", - мучительно размышляет Анна Франк. "Что я сделала? Что сделала мама, другие люди? Разве можно убивать только за национальность? Откуда эта дикая ненависть к нам? За что?" - в отчаянии ищет ответа Маша Рольникайте из Вильнюса, тоже, кстати, автор дневниковых записей времен оккупации, переведенных на 18 языков. Каким образом подросток только-только открывающий мир может себе объяснить, почему такое естественное, природное, как говорится, богом данное качество, как национальное отличие, может заведомо обречь человека или целый народ на смерть, на уничтожение? Какой разум это примет, чей бог допустит? Но допустили же! (Взрослый мир на эти "детские вопросы" так до конца и не ответил.) Даже не война, а самая страшная болезнь "развитого" человечества - фашизм - с одинаковой беспощадностью расколола надвое нормальный мир детства этих подростков, в одночасье выбросив их из теплых семей, библиотек, детсадов, пионерлагерей совсем в другие лагеря, в бездомность, сиротство, голод и холод, оставив один на один с грубой реальностью исчезновения. Откуда ребенку или подростку было знать, что против него уже запущен бездушный механизм уничтожения, и варианты его действия в оккупированных районах разнятся только в деталях. Как сказано в одном из немецких военных отчетов из Киевской области, расстреливать еврейских детей рекомендуется не в группах с такими же детьми, а - "для предотвращения бесчеловечных мучений" - вместе с родителями. Лизе Быстрицкой, Маше Рольникайте, Яше Рудюку была уготована та же судьба. Но они уцелели и, как оказалось, многое помнят.
Книга "Последние свидетели" собрана и подготовлена к печати Московской общественной организацией евреев - бывших узников гетто и нацистских концлагерей и в канун 2003 года издана при поддержке фонда "Ковчег". Среди 64-х авторов только тринадцать "взрослых", то есть тех, кто встретил Вторую мировую войну в возрасте старше шестнадцати лет, остальные были тогда детьми и подростками, но даже самым младшим уже седьмой десяток. Несколько человек, отправив рукописи издателям, не дожили до выхода книги. В Общественной организации бывших малолетних узников дали печальную справку: на всю Россию осталось всего около двух тысяч человек этой категории! Тем выше цена каждого свидетельства.
В числе 64-х авторов воспоминаний есть люди, профессионально пишущие, но их немного: известный драматург и эссеист Александр Гельман, прозаик Мария Рольникайте, филолог Анна Вайсман, приславшая из Хабаровска отрывки из своего дневника, который она вела в гетто родного Могилев-Подольска. Есть среди бывших малолетних узников известный режиссер, есть ученые, но подавляющее большинство авторов - представители массовых профессий: учителя, медсестры, рабочие, инженеры, военные, работники сферы обслуживания, взявшиеся за перо по просьбе Редакционного совета. Хотя надо сказать, что воспоминания маникюрши из Саратова Клары Арончик, бурильщика Бориса Лифшица, живущего ныне в Рязани, или Бориса Михлина, авиаинженера из Подмосковья, обнаруживают в рассказчиках неосуществленный литературный дар.
Пространство книги самоорганизовалось так, что неизбежная повторяемость сюжетов, как бы перетекающих из одного воспоминания в другое при всей несхожести авторов и неповторимости судеб, позволяет воспринимать содержание как коллективный дневник, выявляющий этим подлинный масштаб катастрофы.
Последние свидетели - в буквальном смысле долгожданная книга. Это уже третья книга из серии "Анатомия Холокоста", предпринятой фондом "Ковчег" в последние годы.
"Последние свидетели" - жестокая книга. Не для чтения в метро. То, что ее авторами стали люди, которым для этого неизбежно пришлось вернуться в детство, в собственное начало и увидеть "тот" мир "теми" глазами, придает этому недоступному взрослым зрению особую остроту. Подросток, которого полицаи заставляют закопать в землю по горло собственного отца (пока не добудет золото для выкупа); мальчик, отпросившись в туалет, бегущий из гетто и вынужденный для этого нырять в яму с фекалиями; старик, вместо лошади впряженный в телегу; взрослый мужчина, которого "веселый немец" заставляет до изнеможения плясать на крыше; младенец на руках у мамы в схроне (убежище) во время облавы, непроизвольно задушенный подушкой, чтобы не закричал, - тоже повторяющиеся сюжеты этого общего дневника.
"Последние свидетели" - очень добрая, человечная книга. Это книга о родителях, если хотите, тихий гимн еврейской семье и еврейским родителям. Кто о них еще скажет, лежащих в безымянных могилах, обращенных в пыль, в пепел? Им досталась страшная участь в свой смертный час видеть еще и гибель своих детей. Ценой полного самоотречения они старались спасти, вытолкнуть из этого ада хоть одного. Мать, которая, уходя с колонной на расстрел, гонит дочь от себя - "Ты должна жить" и кричит полицаям: "Заберите ее, она русская!". Отец, который велит сыну бежать к партизанам, зная, что семью за это уничтожат. "Не на тебя ляжет грех за нашу смерть". Осознание ценности юной жизни, непрерывности жизни и ее продолжения - в природе подвига этих старших.. Для себя они не просили ничего, такими и живут на страницах книги "Последние свидетели". Для их детей она, эта книга, возвращение сыновнего и дочернего долга.
"Последние свидетели" - правдивая, откровенная и нелицеприятная книга. Она и о тех русских, украинцах, поляках, встречавших гитлеровцев с распростертыми объятиями, и о тех бывших соседях, успевших поучаствовать в акциях уничтожения близких знакомых. Но она и о тех безоглядных и самоотверженных праведниках, кто с риском для собственной жизни и жизни своих детей помогал узникам выжить, прятал, давал ночлег, делился хлебом, предупреждал об опасности, - такие с благодарностью упомянуты едва ли не в каждом воспоминании.
"Последние свидетели" - очень современная книга. Надо было такому случиться, что в стране, победившей фашизм, могут существовать фашистские партии, что Минюст их регистрирует и ведет по отношению к ним двусмысленную политику, что национальная нетерпимость по-прежнему способна овладевать массами.
"Последние свидетели" - благодарная книга. Почти в каждом воспоминании называются имена людей, которые хоть чем-то помогли автору пережить эти черные годы. Но это и печальная книга. Зарастают травой не только рвы, зарастает бесчувствием человеческая память. Воспоминания Клары Арончик (Капелевич) имеют лаконичный конец: через много лет после войны она осуществила свою мечту и вместе со старшим сыном приехала в родной городок Сморгонь в Западной Белоруссии. Из тех, кого она знала в Сморгони, никого не нашла. Дом ее еще в начале войны был уничтожен бомбой. На кладбище попыталась найти могилу матери - не нашла. У одного из домов увидела дорожку, выложенную из плит, снятых с еврейских могил. "Больше мне никогда не хотелось возвращаться в Сморгонь".
Личная беспощадность к себе, свойственная некоторым авторам книги "Последние свидетели", то бесстрашие, с которым они говорят о себе, убеждает: детство и юность более способны к внутренней самозащите, чем можно подумать, и не столь уж пластичны в приятии зла. Их природа способна и готова, может быть, порой неосознанно сопротивляться абсурду и несправедливости, отстаивая свое право на жизнь, на юность.
Эти мальчики и девочки из лагерей и гетто своим спасением в значительной мере обязаны самим себе, своей вере, что все "это скоро кончится". На этом "детском" поле, где лицом к лицу столкнулись жизнь и смерть, сама жизнь, заплатив страшную цену, все-таки одержала победу. В этом своем внутреннем сопротивлении они тоже побеждали фашизм и, найдя в себе силы и мужество на склоне лет рассказать о своих детских годах скитаний, завещают молодым свою любовь и ненависть.