В Приднестровье евреи живут трудно, но все же "здесь лучше быть евреем".

Поездка в Приднестровье сегодня сродни путешествию в машине времени. До боли знакомые советские символы - серп и молот, красные звезды - составляют главные элементы местной настенной пропаганды, а сохранившиеся с советских времен колхозы по-прежнему производят значительную часть местной сельхозпродукции.

Центральную площадь Тирасполя украшает огромный Ленин, стоящий поверх гранитного обелиска, а центральная правительственная газета публикует панегирик Сталину, построившему, к сожалению, ушедшую в небытие великую державу.

За более чем десятилетие самопровозглашенной независимости от Молдавии Приднестровье превратилось в удивительный и странный гибрид советской политической теории и практики теневого бизнеса. У республики сложилась репутация оазиса для незаконной торговли оружием и разного рода полукриминальных бизнесов. Правда, здешние жители с такой репутацией не согласны, они считают ее результатом молдавской пропаганды.

Для большинства жителей сегодняшнего Приднестровья, включая 3-4 тысячи евреев, составляющих, возможно, десятую часть всего еврейского населения региона десятилетней давности, слово "неопределенность" - ключевое для описания ситуации в республике. "Но не все здесь так уж плохо" - говорит Ефим Тейтель, 67-летний председатель приднестровской еврейской общины. Как и многие местные евреи, он достиг определенных профессиональных успехов и общественного уважения в советские времена, когда занимал руководящую должность в сельскохозяйственном секторе. И как большинство здешних евреев его возраста, он пережил Холокост - ребенком был в гетто приднестровского города Рыбница.

Большинство евреев бежали из Приднестровья после того как в июне 1991 года республика восстала против власти Молдовы, опасаясь, что бывшая румынская провинция захочет воссоединиться с бывшей метрополией. Само Приднестровье в состав Румынии никогда не входило, а молдавским стало по прихоти советской бюрократии после присоединения к СССР бессарабских земель.

Среди уехавших более десяти лет назад в Израиль была и семья одного из пионеров движения за еврейское возрождение в регионе - Семена Вайсмана, тогда главы Общества еврейской культуры в Тирасполе. Сам Вайсман задержался в Приднестровье еще на два года, чтобы руководить эвакуацией тысяч евреев, которые отчаянно стремились покинуть края, истерзанные кровавым противостоянием. Пока военный конфликт не был улажен, у еврейской общины была еще одна задача, говорит Вайсман, работающий сегодня представителем "Джойнта" в Северо-Западной России. Существовала реальная опасность "что евреи с разных берегов Днестра начнут стрелять друг в друга", как того хотел кое-кто из политиков в Кишиневе и Тирасполе, призывавших сограждан под знамена патриотизма. Гражданская война привела к разгулу национализма, который, к счастью, по словам Вайсмана, не вылился в тотальное насилие над евреями, численность которых здесь традиционно была очень значительной.

Даже после массовой эмиграции евреи все еще живут в Тирасполе и в полудесятке других мест. В Бендерах и Рыбнице сравнительно большие еврейские общины, насчитывающие по несколько сотен человек.
Председатель общины Тейтель владеет небольшим предприятием, занимающимся строительством и швейным производством. Дела могут пойти еще лучше, говорит он, если поступит обещанный ему заказ на пошив постельного белья от одного из американских заказчиков. "Здесь можно жить и зарабатывать на жизнь" - считает Тейтель. Двое его детей - оба выпускники вуза, живут в Приднестровье и в ближайшее время уезжать не собираются.

Не все разделяют осторожный оптимизм председателя общины. "Что ждет здесь наших детей и внуков? - задает риторический вопрос 63-летний пенсионер Валерий Казаков. - Даже если и окончишь здешний институт, кому нужен диплом непризнанного государства?"

14-летняя Ира Абрамова ходит в еврейскую воскресную школу в Тирасполе и строит планы на будущую жизнь, как она надеется, где-нибудь вдали от этих мест. "Я хочу быть стилистом, но только не здесь. В Москве, например. А может, и вообще уехать в Соединенные Штаты, - говорит она. - Здесь ужасно, и моя мама не может найти работу".

Большинство приднестровцев, которые пользуются собственной валютой и которых защищает собственная армия и авиация и свое министерство госбезопасности, обзавелись паспортами других стран. Без российского, украинского или молдавского паспорта они не могут выехать за пределы своего края: местный паспорт для любого пограничника за пределами Приднестровья документом не является. Когда ей исполнится 16, Ира Абрамова хочет получить украинский паспорт: ее отец по национальности украинец.

Несмотря на то что в непризнанной республике жить явно нелегко из-за экономических трудностей, вызванных политической изоляцией, многие евреи Приднестровья говорят, что им здесь лучше, чем представителям других этнических групп.

"Из всех национальных общин евреи, наверное, живут лучше всех" - говорит Тейтель. Отчасти этот парадокс легко объясним. Небольшая еврейская община получает поддержку от "Джойнта", который реализует здесь самые разнообразные благотворительные и культурные программы по типу тех, какие существуют в других еврейских общинах бывшего Советского Союза.

"Для нас это два отдельных государства, хотя в Приднестровье мы делаем примерно то же, что и в Молдове", - говорит Вера Крижак, директор молдавского представительства "Джойнта" в Кишиневе.

Уже пять лет "Джойнт" спонсирует благотворительный центр "Хесэд Хана". Два года назад на пожертвования семьи из американского города Питтсбурга для тираспольского хесэда было построено аккуратное двухэтажное здание.

Большинство евреев здесь уверяют, что у них нет проблем с их нееврейскими соседями и они крайне редко сталкиваются с проявлениями антисемитизма. Однако Алла Лозовская, директор дневного центра при хесэде, говорит, что некоторые из ее подопечных старательно скрывают от соседей продуктовые пакеты, которые они получают в еврейском центре.
Два главных еврейских адреса в Тирасполе ничем внешне не напоминают о том, что здесь находятся еврейские организации. На здании хесэда нет никакой вывески, а на синагоге нет никаких "еврейских" опознавательных знаков, кроме затейливых решеток на окнах - даже мезуза прибита внутри, между дверями. "Какой смысл прибивать ее снаружи? - спрашивает Шлойме Гаубман, 83-летний председатель религиозной общины. - Ее все равно обязательно кто-то сорвет".

За последние годы трехэтажное здание тираспольской синагоги дважды подвергалось нападениям. Гаубман говорит, что убрал мезузу с входной двери после второго поджога, случившегося в 2001 году.

Синагогу регулярно посещают с десяток стариков. Ближайший раввин живет в Кишиневе, но он уже слишком стар, чтобы часто приезжать в Тирасполь. Гаубман, который по нееврейским случаям представляется как Лев, говорит, что никто в общине не умеет читать свиток Торы, хранящийся в простом деревянном шкафу. "Мы жили в другое время" - говорит он.
"И все же здесь лучше быть евреем, - считает Лозовская. - Можно получить какую-то помощь, у нас интересная культурная жизнь. Ни у одной другой национальной общины тут нет ничего подобного". Она замолкает, а потом добавляет: "Один из наших евреев, который сейчас живет в Америке, как-то написал в письме: вы такие счастливые, что вы не понимаете, какие вы несчастные".

Лев КРИЧЕВСКИЙ
JTA