ВЕРУЮЩИЕ ЕВРЕИ И ВОЙНА

Иешаяу Вольфсберг-Авиад

Судьба народа
Повествование о муках, "Плач Иермияу" наших дней, еще не написано. И кто знает, когда оно будет написано, обретет ли должное воплощение. Трудно предположить, что в более поздний период удастся собрать все сведения и факты, ибо исторический материал неисчерпаем. Но даже достойное выражение нашей скорби и боли не находим мы в произведениях писателей нашего поколения. Чаша слез не вмещает всех слез, пролитых и льющихся еще из глаз народа. И хотя некоторые из израильских поэтов, дав выход своим чувствам и мыслям, написали стихи-оплакивания, новый "Плач Иеремии" еще не создан. Возможно, это знак того, что как море глубока наша трагедия, а муки столь сильны, что художник не в силах освятить это страдание святостью стиха. А, быть может, устали мы, обессилели. Ослабело наше религиозное чувство, и оплакивающий не может вознестись ввысь. Бессильны наши уста.
Судьба народа Израиля в наши дни - часть трагедии всех несущих знамя человечности, всех носителей ценностей, ради которых стоит жить... Но несравнимы беды Израиля с бедами любого другого народа. Гнусные действия поработителя, направленные на другие народы, основаны на желании вселить страх, закабалить, подавить сопротивление. Эти действия связаны с садизмом и кровопролитием, с посягательством на существование государств. Велико желание тирана разрушать и свергать. Но по отношению к большинству народов у него нет неизменной при любых условиях абсолютной тенденции к полному и окончательному истреблению. По отношению же к народу Израиля он занял эту позицию с самого начала своей политической карьеры. Особое место еврейского народа в его книге "Моя борьба" и на всех ступенях устной пропаганды не оставляет тени сомнения в том, что нас рассматривали как отличное от других национальное единство.
Намерением нового Амалека было стереть с лица земли память о нас, чтобы больше не упоминалось имя Израиля. Здесь имеется историческая параллель. Нам заповедано: "Изгладь память Амалека из поднебесной, не забудь". В истории добро и зло облечены в реальную форму и представлены Израилем и Амалеком. У них одно устремление: противник должен прекратить свое существование. Различие в том, что воцарение зла и его господство несет миру гибель, а с победой добра на земле исчезает злодеяние. В борьбе между добром и злом зло отличается чрезмерной агрессивностью, в то время как добру нелегко нападать и разрушать, об этом сказано: "Да исчезнут грехи с земли", "грехи", а не "грешники" (совершающие грех). Зло же, напротив, жаждет уничтожить именно носителей добра.
Отношение Гитлера к народу Израиля указывает на напряженность, царящую в мире идей. Если бы не антагонизм между этикой и системой жестокости, если бы не их конкретное воплощение в жизнь в наши дни,- народ Израиля с одной стороны и нацистская Германия с другой,-могли бы остаться сомнения, почему мир обречен на столь ужасную трагедию.
Острый глаз ненавистника проник глубоко в действительность. Страшное безумие не ошиблось в одном: народ Израиля-представитель принципа вечности, Божественности на земле; миссия нашего народа - распространение учения о милосердии в облачении Закона и заповедей. Враг понял, что эта миссия возложена на весь народ Израиля со всеми его течениями и слоями, понял всю глубину значения, заключенного в высказывании: самые опустошенные в тебе полны благими деяниями, как плод граната косточками. Он стремился - кроме мирового господства - к осуществлению своего основного намерения: искоренить благородное, возвышенное, этическое, а для этого нет лучшего способа, чем вырвать с корнем древний народ, верующий в единого Бога. Гитлер не философ, не теоретик; он политик, решивший действовать в области человеческой истории. Его война не является войной идей, оружием в которой служат доводы и доказательства. Он борется за перевес в области идей методами силы и войны, а не методами интеллекта. Поэтому он пришел к решению истребить весь наш народ, уничтожить людей, о которых сказано:"Вы Мои свидетели, говорит Господь, и раб Мой". Блаженной памяти наши мудрецы открыли глубокую связь между нашей миссией свидетелей и Богом. Сколь возвышены их слова: "Когда вы мои свидетели, я Бог. А когда вы не свидетели Мои, Я как будто не Бог" (Сифре). Ненависть преследователя к Израилю не была бы столь беспощадной, если бы не его враждебное отношение к Творцу и Судье мира.
Муки нашего народа превышают страдания других народов, их источник и их корни скрыты в глубинах бытия. По природе своей они кажутся метафизическими.
Вместе со всем домом Израиля верующие евреи лишились центров диаспоры, территорий, на которых проживала большая часть народа. До восстановления национального дома в Эрец Исраэль и начала воплощения нашей национальной надежды в мире не существовали еврейские центры, равные по своему значению еврейским поселениям в Польше, в странах Прибалтики, на оккупированных немцами территориях России и в некоторых районах Словакии и Румынии. Там находились очаги нашей жизни, действия и творчества. Группы и общины, города и местечки были вместилищем души народа. Несмотря на страдания и потери, несмотря на многочисленные жертвы, вызванные ассимиляцией, национальный быт не терял свою свежесть и жизнеспособность. Искусство и философская мысль приносили плоды.
Верующее еврейство принимало участие в этой жизни, в созидании. Из его лона вышло большинство творцов. Его соками питались и те, кто покидали его владения.
Говоря о потерях верующего еврейства, следует в первую очередь указать на прямые потери. Были сожжены и разрушены учебные дома, ешивы, синагоги и религиозные школы, уничтожены общественные и личные библиотеки.
Варвары оскверняли и рвали свитки Торы, истребляли ученых и мыслителей. Вместе с миллионами евреев нас покинули великие и возвышенные, каждое дыхание которых было словом Торы, служением Господу. Погруженные в Писание, в толкования великих исследователей, они также вносили новое в учение. Мозг и сердце, мысль и душевный подъем сплетались друг с другом чудесным, удивительным образом. Умолкли их голоса, оборвалась их песня.
Нет больше тех многочисленных благотворительных обществ, которые поддерживали нуждающихся, оказывая им братскую помощь. Жизнь верующего еврейства, как всякая внутренняя жизнь, находила свое выражение в тысячах деталей, проявлялась с большой скромностью,, чужда я хвастовству. Именно это служит ярким доказательством ее стойкости и реальности. Прекрасное в этой жизни скрыто от глаз постороннего и открывается медленно, с течением времени.
Много выдающихся личностей ушло из жизни за эти несколько лет: часть из них - естественной смертью, часть - насильственной. Земля приняла преждевременно гениев, великих, чистых, святых, праведных. Они проявляли мужество, героизм, самоотверженность, как и многие наши братья и сестры. Мы оскудели...
Жизнь народа подверглась смертельной опасности. Утраты и потери, понесенные нами, вселяют страх и тревогу в сердце каждого еврея, ведущего им счет.

Судьба верующих
Однако такой подход не позволяет проникнуть в глубь действительности, он является узким, односторонним созерцанием. И даже если мы пытаемся вывести из горького и тяжкого положения заключения не столь ужасающие, следует помнить, что в основе этого воззрения нет холодности сердца и равнодушия к трагедии. Ни на миг не забудем мы ужасов. Не будем относиться к убийству и истреблению как к горю, по поводу которого принимают соболезнования. Нет прощения и нет снисхождения. "Я смою кровь их, которую не смыл еще".
Как отнеслось к обрушившимся на него бедствиям верующее еврейство в странах, оккупированных нацистами? Как приняло их? Трудно дать достоверное описание событий, очевидцами которых мы были, и тем более дать описание событий, о которых мы знаем со слов других людей. Несомненно, что не существует универсальной, всеобъемлющей реакции. Но до нас дошли сведения и слухи, достойные особого внимания. Не только богобоязненные евреи, но и широкие слои угнетенных проявили героизм, который немногие ожидали от них. Еврейский народ вновь подтвердил свою парадоксальную сущность. При особом стечении обстоятельств у нас обнаруживаются могучие силы. Евреи, часто мягкосердечные, становятся героями в отчаянных положениях. Борьба узников гетто, упорное, но безнадежное, сопротивление увековечивают их имя.
То, что стало известно о подполье и о последних боях в Варшаве, напоминает наиболее величественные главы нашей истории - Бейтар, Мецада. По праву можно сказать, что все это производит впечатление, не поддающееся описанию. У повседневной действительности нет таких красок и линий. События выходят за пределы обычного и привычного, и мы оказываемся в царстве легенды, в которую трудно поверить. Перед нами открывается не "нормальное", не "обычное". Мы понимаем теперь лучше, чем предшествующие поколения, что граница между действительностью и фантазией, между действительностью и легендой не столь определенна, как утверждают реалисты-натуралисты. Порою действительность "нарушает" границы, установленные и предписанные ей, а легенда бывает выражением фактов, а не фантазии.
Наши братья - участники героической борьбы не на жизнь, а на смерть. На первый взгляд это явление кажется удивительным и невероятным. Евреи из учебного дома, евреи Торы и заповедей идут в бой, переходят от войны Торы к войне меча, от борьбы умножающей к борьбе уничтожающей. Герои действующие, наносящие удары по врагу, срывающие их преступные планы, и герои пассивные, принимающие на себя страдания, - все вместе они войско освящающих имя Превечного.
Верующие евреи, сыновья верующих, не плакали, а шли на смерть с радостью. В страданиях, выпавших на их долю, в чаше горечи, поднесенной им, они видели признаки приближающегося избавления. Пред ними открылись муки, предшествующие приходу Мессии... "Поэтому я и смеюсь" - слова рабби Акивы, обращенные к его спутникам, которые рыдали при виде опустошенной горы Сион - нашли новое подтверждение и воплощение. Эта сила нации, истекающей кровью, свидетельствует не о величине ее страдания, а говорит об объективном историческом законе, возвещающем о победе добра в мире. Не слабела вера в будущность народа и его идеалов, - она была верой истинной, а не иллюзией. В преодолении страданий пробудилось ожидание избавления. На этот раз не появились лжепророки и предвестники лжемессий. Никто не пророчествовал, не преувеличивал. Наоборот. Можно сказать, что бедно наше время, и провидца нет у него. Нет утешителя, который сказал бы: "Утешьтесь, утешьтесь".
В принятии с радостью страданий и мук, в готовности перенести любую боль проявляется особая доля верующего еврейства на этой ступени исторической трагедии народа Израиля. Героизм - участь всех слоев нашего народа в час заклания, но религиозный взлет и душевный подъем являются особой заслугой верующих евреев, чьи пути устремлены к Богу, чьи стопы направлены к избавлению - национальному и религиозному.

Судьба веры и верующего еврейства
Существует и другая проблематика, не менее важная. Мы задаем вопрос, который зададут и грядущие поколения: чем отличалось поведение верующего еврейства в водовороте века, в испытаниях времени?
Нелегко дать ответ на этот вопрос. Каждый привязан к своему месту, у каждого свой угол зрения, и не дано человеку судить по своему опыту о столь возвышенном и непостижимом. Статистика не поможет нам в будущем, а впечатление будет стираться со временем, переживание не устоит в своей силе. Если и есть надежда проникнуть в суть произошедшего, то ответ должен быть дан сегодня.
Я уже упоминал об одном факте, свидетельствующем о силе религиозного мировоззрения. Многочисленны рассказы о верности евреев Богу и заповедям Торы. Правда, известны также случаи страшного кризиса, но нельзя обвинить тех, кого зверства лишили рассудка и веры в Творца; к тому же подобные случаи не являются определяющими. Неудивительно, что те годы были периодом духовных жертв, и не приводят в доказательство необычного аргументы, взятые из явлений и событий, основанных на слабости человеческой. Чтобы проиллюстрировать период героизма и стойкости, руководствуясь подходом религиозным, следует говорить о личностях необычных, о действиях, выходящих за пределы банального.
Зададим себе вопрос: выстояла ли религия, вера в испытаниях, направленных на ее великих носителей и на способность ее воздействия? В сущности, это один и тот же вопрос.
Наше время отличается от других времен размерами, объемом событий. Мы не знали, что мучения достигнут такой глубины, такой силы. Не верили, что дикость и жестокость рода человеческого вновь одержат победу. Мы полагали, что достижения просвещения, культуры и этики - щит, защищающий от возвращения первобытного варварства и беззакония. Мы ошибались.
И быть может, в этом сила веры в наши дни. Верующий - а, вероятно, и всякий честный человек, стремящийся постичь сущность действительности, человек, для которого раздражение и поспешность не служат путеводной нитью и который не поднимает знамя надменности смертного, желающего быть судьей всему - сознает и признает фатальную ошибку рода человеческого. Как могли мы быть настолько уверенными в устоях культуры и общества? Почему доверие было столь прочным? И разве не легкомыслием согрешили именно верующие, придавая слишком большое значение достижениям науки и политики, конкретным достижениям чистого разума и разума практического? Где был источник веры в жизни и в мысли в последнее время?
Действительно ли ее роль служить короной и украшением для определенных кругов в определенные часы? И была ли наша жизнь проникнута верой, действительно ли святое было главным, а будничное - второстепенным?
Вера и полнокровная еврейская жизнь не находились в центре внимания, несмотря на многочисленность соблюдавших заповеди. Обвинение не является моей целью. К тому же полагаю, что даже отказавшиеся от служения Господу, от иудаизма, не покинули его владений. В большинстве своем, сознательно или бессознательно, они продолжали выполнять немало его повелений. Но среди тех, кто безусловно подчинялся иудаизму, увеличивалось число не проникавших в глубину его идей. Не абсолютна гармония между различными ветвями религиозной жизни, между человеком и Творцом, между человеком и ближним его. Кто решился бы сказать, что все обстоит благополучно? И разве не наносило ущерб равнодушие со стороны многих верующих к судьбе нации и ее надеждам, к Эрец Исраэль? Более того, в день Суда спрашивают у человека: "Надеялся ли ты на спасение?" Иными словами: наполнил ли ты свое сердце истинным чувством этого ожидания, предпочел ли его всем другим чувствам и надеждам, сопровождающим человека на его пути, которые на деле формируют облик человека и, возможно, также направляют его поступки?
Я не намерен обвинять, но серьезное обсуждение обязывает, по меньшей мере, задать все эти вопросы. Наиболее важный положительный момент заключается в том, что причина и следствие, грех и наказание не являются главным для верующего человека, хотя ему и приходится сталкиваться с этими проблемами. Еврей не пренебрегает этими важными вопросами, - их место в области религиозной философии. Он не устраняется также от еще более серьезных проблем, не избегает обращений к небу. Нас удручают страдания и жестокость, обрушившиеся на мир. Но легкодоступное и приемлемое для разума оправдание, говорящее, что речь идет только о количественном различии - ибо проблема безропотного принятия кары и бед не возникает с воцарением зла, она уже существует по отношению к самому малому беззаконию, к минимальной жестокости - не является удовлетворительным ответом. Наш Бог - Бог правосудия и справедливости, и Его путями нам идти. Вера - вечный подход к человеческой жизни. По сути своей она является господствующим принципом. В бурные времена, в часы исступления и безумия, в веке превратностей ее власть приближается к абсолютной. Парадоксальность заключается в том, что когда пошатнулись все устои и можно было отчаяться, разувериться во всем и быть увлеченным потоком неверия, - именно тогда вера воспрянула. Ее сила не является силой естественной, обычной. Она стремится сделать возможным то, что считается невозможным и далеким от осуществления. Нет ничего, что свидетельствовало бы столь явственно о высшем мире, о вечности, о целостности и совершенстве, о Боге и Его путях в мире, как об этом свидетельствует вера. Познание приближает высшие ценности к разуму, вера служит мостом, ведущим предположения и поиски разума к окончательной достоверности. Нет ничего более понятного и ясного для верующего, чем вечность и ее ценности. Чем больше разум испытывает сомнение относительно мира истины, исходя при этом из логики происходящего в жизни, тем больше крепнет вера. Ее особая сила заключается в том, что уверенность крепнет тогда, когда обычное созерцание не находит опоры в действительности. Корни веры в вечности, и поэтому она не подвержена потрясениям. Напротив, крушение жизни, которая построена человеческими силами и опирается на них, - об этом сказано: "Проклят тот человек, который надеется на человека и плоть считает своею опорою"-укрепляет фундамент, на котором возведено здание веры. Ибо такое крушение в этом мире указывает на предел возможностей и г на неудачу, связанную со всякой попыткой строить жизнь исключительно на силах преходящих. Быть может, в этом объяснение поразительного факта, кажущегося на первый взгляд непостижимым: самые тяжкие времена предвестника - времена непоколебимой веры. Я не согласен с тем, что слабость и беззащитность приводят человека к вере, служащей ему опорой и убежищем. Время серьезного кризиса - это время победы высших сил, достигающих апогея господства.
На протяжении длительного периода народ Израиля относился к вере как к центральной силе в своей жизни. Вера возводила дом Израиля. Наблюдая за их удивительным взаимовлиянием, трудно решить, что предшествует чему, что возносится над чем. Связь между этими двумя факторами неразрывна. И не удивительно, что вера помогла евреям и в наше время, именно в наше время. Не буду утверждать, что сила веры проявляется и открывается теперь во всем своем величии. Маловеры есть во всех поколениях, а в нашем осиротевшем поколении тем более. Ассимиляция, ненависть, обращенная на себя самих, страдания - все это ослабляло веру. Но образ жизни в гетто Польши и Литвы, проявления мысли, в которых крепла воля к существованию, основанная на приверженности к Творцу, любовь к жизни, чьи корни не в погоне за удовольствиями, а в служении Вечному, - все это свидетельствует о победе веры над всеми силами отрицания.
Вера Израиля не является исключительно абстрактной. Разумеется, в ней есть обнаружение духа Божьего. Вера - дар Всевышнего, и не каждый удостаивается этого дара. Ее пути и кандалы в иудаизме многочисленны и многообразны. Тора и заповеди дают ей прочную опору в жизни. И хотя истоки ее в небесах, можно сказать, что Бог основал ее на земле. Исполняя заповеди, человек получает возможность ежедневно утверждать свою веру. Бог, вселивший ее в наши сердца, вручил нам Книгу Своих законов, и в ней - Его повеления. Всеобъемлющая вера в Бога и в царство Его воплощена во всех заповедях предписывающих и запрещающих. Всяким действием, вытекающим из изучения Торы и исполнения заповедей, еврей возвещает о своей верности Творцу вселенной и о своей вере в Него. Радость, связанная с исполнением заповеди - признак связан связи между благочестивостью и приверженностью: "Благословен муж, уповающий на Господа, и чья опора - Господь". Это особое "я" верующего в Царя вселенной, и в этом всякое благословение для человека в будущем.
В каждой заповеди, которую мы исполняем, - и тем более при трагических обстоятельствах, - отражается иной, высший мир. Человек, исполняющий заповедь, не всегда сознает это, но само действие поднимает и возвышает его, если он выполняет предписание "всею душой" (согласно толкованию блаженной памяти наших мудрецов: даже если отнимают у тебя душу твою). И, может быть, лучше чем в другие времена понимаем мы сказанное рабби Акивой в час освящения им имени Вечного: "Всю мою жизнь стремился я исполнить заповедь "всею душою твоей", а теперь, когда это дается мне, ужели не исполню?" Следовательно, вершина исполнения заповеди - в готовности человека пожертвовать жизнью ради нее, тогда крепнет и побеждает вера. И теперь мы понимаем значение веры в час наибольшей опасности, а также значение веры как факта в этих условиях.
Вера подвергается в наши дни серьезным испытаниям. Мы боролись и побеждали. Несомненно, верующее еврейство сохранило верность Богу и Его Торе, своей миссии. Определенные признаки слабости и недостатки не могут умалить тот факт, что религиозные евреи верят, изучают и обучают, выполняют и соблюдают. Уместно думать о самоусовершенствовании, но преданность Творцу существует, и это является определяющим.
У веры есть особое назначение - она защищает и спасает. Вера ; дает силы выстоять, и благо человеку, чья вера незыблема, человеку, который черпает силы в жизни по законам Торы. И горе человеку, лишенному этой опоры, для него огненный столб не озаряет мрак. Он блуждает по дороге жизни, и неизвестно, куда заведут его многочисленные тропинки. Всякий же, кто идет теперь с поднятой головой, достиг этого благодаря вере, даже если он не осознает, в чем источник его сил.

Будущность веры и верующего еврейства
Еврейский народ перенес страдания, равных которым не знает человеческая история. Велики его утраты. Потеря позиций в политической и общественной жизни, в экономике и в других областях ставит под угрозу его существование в диаспоре.
И в то же время еврейство одержало наибольшую в истории победу. Сказанное кажется парадоксальным. Но я придерживаюсь мнения, что "преследуемый народ, вызывающий к себе жалость, продолжает верить в свое будущее и в будущее мира. Он среди сил-победителей в гигантском сражении. Народ Израиля не довольствуется только продолжением своего существования, надеждой на восстановление разрушенного; широкие слои народа сохранили веру, освящающую имя Превечного в истории. Если бы в наши дни появился большой духовный вождь, одаренный глубиной мысли и силой слова, которыми обладали лучшие из учителей во времена нашего учителя Моше, пророков, танаим и до праведников хасидизма и выдающихся раввинов, - сожалению, мы не удостоились этого особого счастья, в котором есть как бы продолжение Торы и утешение для несчастных - он прославил бы этот народ-мученик и его верующих. Он увенчал бы двумя коронами каждого из народа Израиля, одной за "исполним", а другой за "будем слушать", которые и сегодня являются движущими силами Израиля. Он бы обратился к Властелину миров, как делал это рабби Леви Ицхак из Бердичева. Он защищал бы с восторгом и требовал бы от Провидения обратить взор на страдания народа, на его праведность и на его достоинства и перейти с трона правосудия на трон милосердия. Он устремил бы ввысь строгие слова, требуя спасения народа, избавления. И потому, что нет у нас такого вождя, мы бедны и пусты, литература и искусство не повествуют о страданиях поколения, о его величии. Я убежден в том, что историк будущего обратит внимание на героизм, на страдания, на принятие ига - ига царства небесного, ига заповедей и самоотверженности - и скажет, что наше поколение было поколением замечательным, но не удостоилось иметь представителя, напоминающего образ пророка. Среди всех трагических обстоятельств, связанных с нашим временем, есть, быть может, особая трагичность: такой период требовал силу пророков в управлении, в поддержке, в утешении и во всем, что характеризует пророчество.
В этом значение нашего периода и значение веры, неотделимой от Торы и заповедей, основанной на Торе и заповедях. Пройдут века, и люди поймут, что наше поколение, преданное Господу, несмотря на испытания, было подвергнуто самому тяжкому из всех испытаний, каким когда-либо подвергалось какое-либо из поколений на протяжении всей истории человечества.

http://www.judaicaru.org/luah/shoa.html