Гефтер и его "Смерть-Гибель-Убийство"

Смерть, а смерть, еще мне там
Дашь сказать одно словечко?
Полсловечка?.."

- ОНА ОЧЕНЬ ЧЕРНАЯ !

- А ты переверни - вовсе белая даже.

- А разве смерть - не белая - с черным? Ее цвета - они самые.

- Да не о том же речь - обложка, цвет, фактура.

- А я сначала буклет увидела. Слева - текстик стала читать

Белым по черному - а затверживается как заговор: не то, чтобы понятно, в нутро входит, тянет вернуться к словам непривычным. Потом встречным-поперечным строчки начитывала и спрашивала, о чем это?

"Где-то там, в неразличимых сумерках прошлого, прапредок открыл смерть - и только так, а как иначе - ЖИЗНЬ.

Открытие вторилось. Убийство пристраивалось к нему, свежуя собственные позывы и разрешительные санкции...

Это всесветно? Разумеется.

Но есть, видимо, какой-то неуловимый график кочующих схваток-сближений их, -

смерти, убийства, гибели.

Повсеместно дремлют вулканы, однако извержения "по очереди". Римские проскрипции родственны эллинскому остракизму, но кто поставит между ними знак равенства? Инквизиция стала нарицательной с европейских ренессансных времен, но все же она - одна. И опричнина русская - одна. Так доберемся до Освенцима и Колымы. И они одни, а всесветность их не убывает, но растет.

Двадцатый век вывел убийство на планетарный простор. Но он же отстоял естественную смерть и заново сделал проблемною самую ЖИЗНЬ.

А гибель? Ее - побоку? Или она неисчерпаема, она нужна человеку, чтобы остаться Человеком?

Гибельна - по сути своей - революция.

Гибель таится в утопии.

Гибельно искомое, воплощаемое и недостижимое ЧЕЛОВЕЧЕСТВО.

Гибель занимает мое сознание долгие годы, являясь наяву и во сне. Может, потому, что я из России..."

(М. Гефтер. Из записных книжек)

- Мы ведь тоже не с боку - местные... И УБИЙСТВО бродит рядом, но столько связать в один узел... Странный он, Гефтер. Так и подмывает спросить - так КРУТО - А ЗАЧЕМ?

- Малохольная, ЧТО знаешь ты про смерть?

- Что она бывает со всеми...

- Да нет ее вовсе - переход, транс, кайф без контроля...

- Не о том все, не так - о ДРУГОМ речь. И ряд другой - и касается всех, кто хоть на извилину сложнее Батхеда с Дэвисом.

"СМЕРТЬ ОБРЫВАЕТСЯ ТАМ, ГДЕ ПРЕДВАРЕНИЕ ИСЧЕРПАЛО СЕБЯ..." - так ОН написал однажды.

А что означает - поруби молотилкой?

- Предварение неизбежного конца или истинное начало проявления сути? Но чего... И с концами у НЕГО все не просто.

- Посмотрите, в конце книги указатель на слова и имена. Сколько разного в СМЕРТИ - не единое что-то. Менялась, твердолобая, косила под всякие уловки, управляясь с жизнью.

- Смерть - может быть

втиснутой в повседневность

досрочной

неправедной и - праведной.

Может быть смертью индивидуума и вида - и

открывающей наново жизнь. Смерть выступает и

условием человеческого развития, и порой спасением от

нее же...

И еще ряды разновидностей , вариантов...

- И мертвые у него не просто погибшие .

- Тут некоторые апологеты Гефтера настаивают, что учебники истории можно закинуть куда подальше - а вместо - дешифровывать тексты, на которые западают отдельные малохолы...

- Хоть много-хольной, хоть мало-хольной обзови, все одно - только мне на истфаке никто не мог за три года объяснить СЖАТО, как ПРАПРЕДОК "работал" со смертью, превозмагал ее, как из ЭТОГО вылупливалась "социальность" -

- "особенная связь, еще не против "крови", но и не только кровная, - связь, не имеющая наперед заданного предела, навсегда лимита в пространстве людей"

- Вас, я понимаю, удивить чем-либо трудно, ведь в 20 есть разве что шокирующее воображение? А вот мне, ровеснику ¹ Гефтера, в ней удалось многое открыть для себя.

Прочитав книгу, я будто вновь услышал живого Гефтера. Вновь - ведь его знал с сентябрьских дней середины 30-х до февральских метелей скорбного для Гефтера и его друзей 1995-го. Живого - ибо книга превосходно сохраняет голос, манеру, логику гефтеровских суждений, одновременно и сложных, и ясных. Сложных по необычному речевому складу и отточенных - обоснованностью динамики мысли.

Есть среди точных замечаний и глубоких идей мысль, принципиальная для понимания человека и его судьбы на грани нового тысячелетия. В Гитлере и Сталине (при всей разнородности их происхождения и коллизий, при них пережитых) заключено не только самое страшное в истории людей покушение на жизнь. Много более страшным было - и остается покушение на смерть : попытка заместить смерть убийством предстала как угроза прекращения человека.

И еще ценность ее в том, что она сосредоточена не на сюжетах только, но на СМЫСЛАХ. Гефтер размышляет о жизни людей в истории - развитии, бродящем по планете, которое втягивает в свою орбиту народ за народом. Об истории - движении целого с тремя "действующими лицами": люди (какая же история, если безлюдна?), "пространство" и время. Об истории давней, недавней, сегодняшней и будущей. Об истории, ныне требующей преодолеть побуждение к единству, о выживании, понимаемом как осознанное творчество несовпадений, о Мире Миров, о Мире как Доме, не принадлежащем в отдельности никому и вместе с тем устроенном так, что у каждого есть ключ к входу в него.

Но прежде всего, это книга о человеке с "человеческим лицом", о двух его снежных вершинах: достоинстве и истине. А еще - о доверии к человеку, не в одном лишь житейском смысле, но о "доверии к человеку как заповеди, как общественном строе и политике!"

Ожидаем Гефтера 3, 4, 5...10.

- Доверие - вещь ценная, но разве практичная? Смотрите, сколько ВОЙН под хрупкостью паритета зачалось в ХХ веке...

- Войны войнами, но в книге - черно-белой - есть ТО, что задевает за самое что ни на есть сегодняшнее. Прочту, чтоб точнее передать мысль...

А затем - о зловещей фигуре, все более и более привычной - о СУВЕРЕННОМ УБИЙЦЕ ПОНЕВОЛЕ. Сколько их бродит и по окраинам бывшего Союза, и у самих наших домов. И хозяева самим себе, и мстители всему миру. А смерть несут настоящую...

- Ладно Вам, разнюнились. Гефтер Вам надежду оставляет. Прежде всего - думать. И ничего не долдонить по-дятлиному. Разве не понимаете - в сомнении что-то главное и в нюансе итог ...

- И ЧЕРНАЯ КНИЖКА его - про ЭТО!

Материал подготовлен Центром "УТОПОС"

Примечание:

1Кинкулькин Альберт Тимофеевич (родился в 1917 г.), член-корреспондент Российской Академии образования. Главный научный сотрудник Института общего среднего образования РАО.

В 1937-47 гг. - студент истфака, ассистент МГУ; 1941-42 гг. - участник обороны Москвы; 1943-46 гг. - заместитель редактора газеты "Московский университет"; 1946-47 гг. - сотрудничал в журнале "Молодой большевик"; с 1950 г. - научный сотрудник Академии педагогических наук, позднее РАО.

Русский Журнал / Вне рубрик /