--> |
|
Храмовая гора: религия и государствоСофья Рон "Вести" 02.08.2001 Конфликт вокруг Храмовой горы официальный израильский истеблишмент - как известно, тяготеющий влево, кто бы ни приходил к власти в результате демократических выборов, - традиционно представляет как конфликт религиозный. Конфликт между иудаизмом и исламом. Точнее, конфликт между маленькими незначительными мессианскими группками в иудаизме, которые хотят воздвигнуть Третий храм на месте мечети Аль-Акса, и сотнями миллионов мусульман. Кто прав - вопрос риторический. С точки зрения израильских левых, прочно завладевших микрофонами и, соответственно, патентом на промывание мозгов населению, право большинство. Всегда, за исключением тех досадных и, увы, нередких случаев, когда это большинство приводит к власти правых. В этих случаях оно ошибается. Как признался два месяца назад Йоси Бейлин в интервью газете "Гаарец", он до сих пор не может понять, почему народ ошибся и не выбрал главой правительства Барака. Между тем одна из причин поражения Барака - его готовность передать арабам Храмовую гору. И Йоси Бейлин понял бы это. если бы не занимался как большинство его единомышленников, подменой понятий, именуя конфликт вокруг Храмовой горы религиозным конфликтом, в то время как речь идет о конфликте национальном. Израильским левым удобно представлять тех, кто отстаивает право Израиля на Храмовую гору, эдакой кучкой религиозных фанатиков. А лидер движения "Ревнители Храмовой горы" офицер-резервист Гершон Саломон вообще не носит кипы и, надо полагать, ездит по субботам. Да, Храмовая гора - основа еврейского самосознания. О возвращении на это место евреи молятся вот уже две тысячи лет. Но только законченный демагог может сегодня делать вид, что не понимает элементарных вещей, а именно: на сегодняшний день речь идет не о строительстве Третьего Храма, а о суверенитете Израиля над Храмовой горой. А это отнюдь не одно и то же. Ливийский диктатор Муамар Каддафи заявил недавно: все разговоры о том, будто бы мечеть Аль-Акса - третья по святости для мусульман, - пустые бредни. У нас сотни таких мечетей, сказал Каддафи. И не потому сказал, что заботится о территориальной целостности столицы Израиля. С его точки зрения, с Храмовой горой или без у Израиля вообще нет права на существование. Сказал он так потому, что диктаторы обладают привилегией говорить то, что думают. В отличие от демократически избранных глав государств их за это Но, даже если бы мечеть Аль-Акса была не третьей, а первой по значению в мусульманском мире, это еще не причина, чтобы делить надвое столицу Израиля. В противном случае право на Иерусалим в первую очередь имел бы Ватикан. Кстати, несколько месяцев назад я задала вопрос депутату кнессета Рану Коэну, утвержда- Мечети (или церкви) не обладают статусом экстерриториальности. Статус этот распространяется исключительно на посольства. Храмовая гора, как и весь Восточный Иерусалим, была аннексирована Не джихад и не война за восстановление Храма ведется сегодня вокруг Храмовой горы - хотя, если уж говорить о святости, то эта гора, для мусульман в лучшем случае имеющая третьестепенное значение, для евреев - основа основ. Идет война между евреями и арабами, война за право Израиля на существование. И те, кто пытается выдать ее за столкновение двух религий, в действительности взяли курс на поражение в национальном конфликте, подписав в сентябре 1993 года соглашение о капитуляции Государства Израиль перед Организацией освобождения Палестины. Тель-Авив: декларация независимости Решение тель-авивского муниципалитета, вопреки практике прежних лет, оставить рестораны и увеселительные заведения открытыми в день Девятого ава, в действительности имеет под собой ту же подоплеку: речь идет о попытке отречься от своей национальной идентификации под тем предлогом, что идентификация эта носит религиозный характер. Разумеется, четкого разграничения между национальной и религиозной идентификацией у евреев нет и быть не может. Тот, кто пытается отказаться от всех религиозных еврейских символов, в конечном итоге придет к тому, чтобы выплеснуть ребенка вместе с водой, то есть отказаться от своей национальной идентификации вообще. Но в данном случае гедонисты из Рамат-Авив "гимел" (для тех, кто не смотрел этого израильского сериала: имеется в виду собирательный образ, а не конкретный район) не особенно старались разделить неразделимое и противопоставить религиозные символы национальным - они с готовностью отрекаются как от тех, так и от других. Те же люди, которые в ночь разрушения Храма устроили праздничный ужин или просто отправились развлечься, с пеной у рта требовали исполнять на Фестивале Израиля музыку Вагнера. Оговорюсь сразу - по поводу Вагнера у автора этих строк имеется своя, субъективная точка зрения. По моему глубокому убеждению, живой убийца страшнее и омерзительнее умершего классика. Израильское общество, давшее легитимацию Арафату - а оно это сделало, - не имеет серьезных оснований бойкотировать музыку Вагнера. Освобождение из тюрем террористов, отбывавших срок за убийство евреев, - куда более страшное надругательство над памятью жертв, нежели исполнение "Лоэнгрина", "Тристана и Изольды" или "Тангейзера". Но позволю себе предположить, что поборники Вагнера в Израиле по большей части даже и названий этих опер не знают. Вагнер, если бы и не был антисемитом, стыдился бы таких "меломанов". Для них дискуссия вокруг музыки Вагнера была только дополнительным поводом, чтобы продемонстрировать свое отчуждение от еврейского народа. И акцию дирижера Даниэля Баренбойма следует расценивать именно как Разрушение обоих Храмов имело как религиозное, так и национальное значение, если вообще эти понятия в данном случае можно разделить. В обоих случаях это была национальная катастрофа, завершившаяся изгнанием, повлекшая за собой уничтожение еврейского государства и сотни тысяч жертв. Но что до этого новой, обособленной группе израильтян, воспринимающей борьбу за права человека в первую очередь как возможность публично плевать в лицо своим соотечественникам? Пусть даже им нет дела до национальной трагедии - в каждом поколении были и есть такие евреи, - но они, по крайней мере, могли бы проявить минимальный такт. Ведь они, надо полагать, не отправляются развлекаться в день убийства Рабина, и им не понравилось бы, если бы в Иерусалиме или Бейт-Эле кто-то в этот вечер устроил праздничный ужин. А ведь В Израиле сложилась новая, автономная община, не менее автономная, чем общины харедим, вызывающие столько нареканий в светском Тель-Авиве, столь же равнодушно-отчужденно относящаяся к еврейскому государству. В кругах новых левых в Гуш-Дане считается сегодня хорошим тоном уклоняться от воинской обязанности, а Париж, Нью-Йорк и даже Бразилия для них ближе и реальнее, нежели Иерусалим, не говоря уж о Кирьят-Арбе или Ариэле. Это о них сказал Узи Ландау: им нет дела до того, чем живет страна. Их не задевает террор, они живут, как будто нет войны. Но общины харедим в последние годы меняются, становятся частью страны. Еврей, три раза в день повторяющий молитву о возвращении в Иерусалим, не может долго оставаться вне своего народа, даже если это выгодно политическим лидерам его сектора. Норвежские соглашения сломали стену отчуждения между харедим и остальным Израилем. Последующее сближение - лишь вопрос времени, это длительный, но неизбежный процесс. Левые из Гуш-Дана движутся в обратном направлении - причем движутся со стремительной быстротой. Демонстративная вражда к еврейской традиции привела их к тотальному отрицанию национальных ценностей и национальной солидарности. Круг замкнулся. Постсионизм привел своих последователей к полному сепаратизму. Тельавивцы, во время операции "Мир Галилее" кричавшие на площадях "Мы не хотим умирать за Кирьят-Шмону", при Рабине и Нетаниягу заявлявшие, что им не нужны Хеврон и Бейт-Эль, а при Бараке отказавшиеся от Иерусалима, повернулись сегодня спиной ко всему Израилю. Ко всему еврейскому народу. Ваш траур, говорят они, - не наш траур. Ваша боль - не наша боль. Ваша трагедия - не наша трагедия. Вот она - декларация независимости Тель-Авива. "Государство Гуш-Дан" - так выразился по этому поводу Авраам Бург, один из последних левых сионистов. Что ж, никого нельзя насильно заставить чувствовать чужую боль - если боль собственного народа для него чужая. Но было бы только справедливо, если бы те, кому нет дела ни до завершившейся двухтысячелетним изгнанием национальной трагедии, ни до Катастрофы европейского еврейства, ни до живущих под обстрелом "Вести" 02.08.2001 |
|
© Copyright IJC 2000-2002 | Условия перепечатки |
|