О ДОСТОЕВСКОМ

Виктор Балан

Психологизм Достоевского - это эротика для интеллектуалов. Так же, как обычный человек не испытывает тех наслаждений, которые живописует эротика (включая порнографию), так же он никогда не опускается в глубины психологии. Живя размеренной жизнью, человек нуждается в сильных потрясениях, в картинах гибели, порока, описаниях гнусности, измены, жестокости. Даже, или особенно, такой мягкий, как Эйнштейн. Притягательность этих сторон жизни задолго до Достоевского заметил мимоходом неисчерпаемый Пушкин.

Все, все, что гибелью грозит,
Для сердца смелого таит
Неизъяснимы наслажденья...

Натуры цельные, с трезвым, ясным взглядом на жизнь, уверенные в себе (Чехов, Бунин) не принимали Достоевского. Желчный, бесцеремонный Бунин вообще кривился, когда слышал его имя. Вот его высказывание: «Очень ловкий, удивительно способный писака». А деликатный Чехов избегал говорить о нем, объясняя это тем, что еще не читал его (!). Не «великий писатель», но проницательный человек, Чернышевский, увидел в Достоевском психически больного. Последний пришел к Чернышевскому, как к лидеру разрушительных сил с просьбой, чтобы его приверженцы не поджигали Петербург. Чернышевский понял, с кем имеет дело, и перевел разговор на журнальные заботы. Достоевский забыл, с чем пришел, и они долго говорили на интересную для обоих тему.

Толстой проявлял интерес к Достоевскому, но избегал знакомства с ним. Горький, вообще щедрый на высокие оценки, не тоже любил Достоевского. Но сейчас он, правда, не авторитет.

Ближе к новому времени следует учесть мнение Чуковского, литературоведа, обладавшего абсолютным вкусом. Он считал, что Достоевского после каторги нельзя сравнить с тем, каким он был в первые годы писательства (см. его «Дневник», запись от 15.03.17). Он же передает слова Репина, не последнего человека в искусстве, о Достоевском: «Дрянь, негодная душа... И какой банальный язык, сколько пустословия. Несчастный, воображал, что он остроумен».

Своими замечаниями я не хочу принизить роль Достоевского в литературе. Я возражаю тем безудержным его хвалителям из русских, которые давно потеряли чувство меры. Главная причина их высоких оценок - мнение Запада. А мнение это основано на том, что Россия - дикая, непостижимая страна, народ которой занят беспрерывным копанием в собственной душе. Этот стереотип так же верен, как то, что Франция - страна легкодоступных женщин и удачливых в этом отношении мужчин. Если второе - французская клубничка, то первое - русская клюква. Конечно, перевести с русского языка такие строчки: «Редеет облаков летучая гряда...», или: «Небо голубело, бледнело, светлело...» очень трудно. Гораздо легче: «Волосы на его голове зашевелились от ужаса» - таковы художественные приемы Достоевского. Мастерство композиции у него на нуле. Действие романов развивается то вяло, то скачками. Персонажи без конца встречаются, без конца разговаривают и выясняют отношения.

Поиски пресловутого психологизма, а его можно высказать двумя словами: «Человек - дрянь», заслоняют то, что действительно есть у Достоевского замечательного. Он большой мастер создания типов (Макар Девушкин, Неточка Незванова, Фома Опискин, все Карамазовы). Все его персонажи рельефны, узнаваемы, запоминаемы, говорят они выразительно, ярко. Парадокс - лучше, чем сам автор. Характеры обрисованы четко. Поэтому так хорошо получаются инсценировки и экранизации. Ранние повести Достоевского обладают необъяснимой привлекательностью, в них нет психологизма, но много человечности, в них какой-то особый тон, почти аромат.

Много пишут об антисемитизме Достоевского. Это чистая правда. Но он был не только юдофоб, но и полонофоб, германофоб, финофоб... Только кроме евреев, никого это не волнует. А если бы его невесткой, женой брата и соиздателя по журналу «Время» Михаила, была не немка, а англичанка, то этот «великий гуманист» был бы и англофобом. И тогда в Америке лучше бы знали, «кто есть кто» в русской литературе, и не посвящали бы в «World Encyclopedia» Достоевскому 3 стобца, а Лермонтову - упоминание в обзорной статье. Нужно, однако, заметить, что каторжник Исай Фомич в «Записках из мертвого дома» обрисован без непрязни и злобы, правда, насмешливо, но с сочувствием. Великий Бог искусства стоял тогда за спиной писателя.

Был ли Достоевский хороший пророк? Все помнят о предсказанных им 100 млн. жертв в «Бесах» (эта цифра, конечно, гипербола, как 25 тыс. курьеров в «Ревизоре», но художникам преувеличения простительны). Плохие предсказания, к сожалению, сбываются все чаще. Но никто не вспоминает, что Достоевский же предсказывал, что Россия будет центром славянского мира, и еще много хорошего обещал России. Не видно, чтобы все это свершилось.

Пушкин сказал о футурологах просто: «Ум человеческий не пророк, а угадчик». Будущее от нас скрыто.

Заслуга Достоевского в том, что благодаря ему велик интерес мира к России. Он же виной тому, что мир имеет о России искаженное представление.

статья напечатана с любезного разрешения автора.

Оригинальный текст находится на сайте "Заметки по еврейской истории"