«Раненое счастье» - так называется новая книга Евгения Беня, эссеиста, писателя и культуролога, которая вышла недавно в издательстве «Единая книга».

«Раненое счастье» включает в себя его эссе и размышления последних лет: о мастерах слова прошлого и настоящего — Александре Блоке, Владиславе Ходасевиче, Римме Казаковой, Евгении Минине: о персонажах русской истории ХХ века; о «еврейско-русском воздухе». Два раздела этой книги «На поле русского слова» и «В галутной дороге» воспринимаются одно временно как два самостоятельных произведения. Тем не менее, плодородная почва русской культуры и неистощимая энергия еврейских корней взаимосвязаны друг с другом в «Раненом счастье», как и в самом пространстве последних столетий.

Рецензию на книгу дал Александр Воронель, философ, главный редактор журнала «22» (Тель-Авив).
Нелегкую судьбу для себя выбирает российский автор, который подчеркивает неотменимую свою преданность еврейству. Однако иногда это сообщает ему и некое преимущество. Таков был замечательный историк русской культуры (инициатор и один из авторов знаменитого сборника Вехи) Михаил Гершензон. Глубина его анализа творчества Чаадаева, Киреевского, Печерина оказалась непревзойденной во всем последующем российском литературоведении. Его четкая еврейская самоидентификация давала ему такую беспощадно объективную позицию исследователя, которая нечасто дается автору, пишущему «изнутри».

Евгений Вень в некотором смысле следует этому великому образцу. Первая часть его книги посвящена в основном анализу художественных феноменов: Александру Блоку, Владиславу Ходасевичу, Римме Казаковой, Нине Воронель. Он произносит свое небанальное слово и таким образом следует примеру Гершензона.

Во второй части книги Евгений подчеркивает свою кровную связь с еврейскими корнями выражая это в образе, наиболее естественном для такого признания: «Корень, ствол и мы». Судя по страстности этого признания, его, Беня, «мы» включает группу, достаточно значительную как количественно, так и духовно, чтобы вспомнить обаятельную формулу Довида Кнута, повторенную Георгием Федогровьм об эмигрантском Париже: «Особенный еврейско-русский воздух. — Блажен, кто им когда-нибудь дышал».